Волосы торчали в разные стороны после душа. Я пару раз взъерошила их пальцами, причесала и застыла у комода. Вещи вытащила наугад. Старую футболку «Рамоунз» и мои нелюбимые джинсы, они потертые и дурацкие, но я нашла их на барахолке и отдала всего три бакса. Экономия стоила того. Сидели они нормально, пусть и бесили меня.
Я никогда не переезжала, поэтому понятия не имею, что нужно взять с собой. Робко оглядываю комнату, а затем пожимаю плечами. Какая разница? В конце концов, не съедят же они меня, если я не возьму пару лишних тетрадей. Ну, а даже если и скажут что-то, то пожалеют. Я школу никогда не любила. Школу — то есть и учителей, и уроки, и все вместе взятое. Потому никто со мной не связывался. Знали, что мне наплевать.
Правда, есть одна проблема: тут я — никто. Нет моего отца, который бы встал на мою сторону, что бы ни случилось. И мамы нет, которая взорвала бы мозг обидчикам своими психологическими формулировками и убеждениями. Тут я одна. Меня никто не спасет, не прикроет. Придется самой отвечать за свои поступки и за свое равнодушие. А если учесть, что у семьи Монфор здесь не так уж и много друзей, легче мне не станет. Уж точно.
Спускаюсь по лестнице, опираясь ладонями о шероховатые поручни. Этот дом такой старый. Но, в то же время, есть в нем что-то завораживающее. Наверно, меня очаровывает неизвестность. По этим ступеням ходила моя мама, моя бабушка и ее мама. Разве в это так просто поверить? О, нет. Как представлю себе призрачные голоса, гуляющие по мансарде, так сразу душа леденеет.
— Ари, подойди на минутку, — слышится с кухни голос тети Норин, и я послушно иду к ней, на ходу разминая плечи. Поспать нормально не получилось. Я ворочалась, невольно вспоминая о том, о чем хотела бы забыть. — Твой завтрак и обед.
Тетя Норин, одетая в закрытый свитер и плотные брюки, протягивает мне упаковку с чем-то горячим. Я благодарно улыбаюсь.
— Спасибо. — Прячу еду в сумку.
— Ты прекрасно выглядишь. — Улыбается Норин и смущенно сцепляет в замок руки. Она как всегда спокойна, робка. Создается впечатление, будто она всеми силами старается выглядеть отрешенной, в то время как внутри горит, как огонь. — Знаешь, ты очень похожа на бабушку. Тебе говорили?
— Да. Пришлось рассказать, ведь ни у кого в нашей семье больше нет огненно-рыжих волос. — Я криво ухмыляюсь. — Такое трудно скрыть.
— Глаза у нее тоже были изумрудными, — задумчиво проговаривает тетя, приближаясь ко мне почти вплотную. — Поразительное сходство.
Неуверенно улыбаюсь. Не знаю, почему сравнение с бабушкой заставляет мою кожу леденеть от ужаса, будто бы Силест Монфор была опасным и чужим человеком.