Осматриваю спальню и сплетаю на груди зудящие руки. Хэйдан обмотал их бинтом. Я выгляжу так, словно меня прокрутили на мясорубке, а потом решили сшить и склеить, и все бы ничего, но даже на лице есть порезы. Порезы от ее ногтей. От ногтей тети Норин.
Черт возьми! Стискиваю зубы и рычу. Как это возможно? Что с ней? Она ведь…, она не сумасшедшая. Она правильная, гордая женщина с ровной осанкой, поставленной речью и умным взглядом. Она — пример, идеал. Немного замкнутая, но внутри, в глубине добрая. Она — не то страшное животное, не тот монстр, что пытался меня убить. Она — другая.
Я прохожусь пальцами по черному столу, улыбаюсь, увидев учебник по биологии, и вдруг думаю, что теперь мне точно не до этого идиотского предмета. Вот и оправдание!
Неожиданно мой взгляд натыкается на рамку с фотографией. Я аккуратно поднимаю ее и подношу к глазам, потому что вижу предметы еще смазано из-за напухших век. Фото довольно старое, края смяты, ободраны. На снимке мужчина, женщина и мальчик лет пяти с пышной, черной шевелюрой, которая прикрывает его нефритовые глаза. Я понимаю, что это Мэтт. Тут же. Совсем маленький. С одной стороны, наверняка, его отец, а с другой…
Мне трудно дышать… Пальцы стискивают рамку, и я сжимаю зубы так дико, что мне становится жутко больно. Я резко опускаю фотографию. Прикрываю пальцами лицо, так и стою, сгорбив плечи, словно оказываюсь абсолютно беззащитной.
Что со мной творится? Что происходит? Я не хочу верить, но не могу! Факты, они не перестают сваливаться мне на голову и барабанить по ней с невероятной силой. Я устала и напугана. Я не хочу, не хочу принимать все это. Не хочу.
— Ари, в чем дело? — Хэрри оказывается рядом, и мне приходится посмотреть на него. Парень озадачено жмурится. — Все в порядке?
— Нет, Хэрри. Не в порядке.
— Ты чего?
Я протягиваю парню фотографию и отрезаю:
— Я видела эту женщину.
— Какую женщину? Маму Мэтта? Но как ты…
— Сегодня. Я видела ее сегодня на стадионе.
— Ты не могла… — Хэйдан нервно усмехается и забирает у меня рамку. Он смотрит на нее, а потом переводит растерянный взгляд на меня. — Она ведь умерла пять лет назад.
Горло наваливается кирпичами, горечью. Я сглатываю и шепчу:
— Знаю.
Неожиданно распахивается дверь, и заходит Мэттью. Он протягивает мне бардовый кардиган и кивает.
— Возьми. Другой женской одежды у меня нет, а это на днях оставила Джил.
Я натянуто улыбаюсь. Отлично. Одежда верующей католички на плечах ведьмы. Так и не поймешь сразу, смеяться или плакать. Мэтт переводит взгляд на Хэрри и хмурится:
— Все в порядке?
— У меня? Да, конечно. В смысле, все странно. Но в порядке. — Парень едва не роняет на пол рамку с фотографией, но вовремя хватается за нее пальцами и ставит на место. — Не знаю, как вы, а я хочу есть. Ари, ты хочешь есть? Уверен, что хочешь.