«Лев Семенович, опоздав к главному почтамту на двадцать пять минут, подарил ей багряный георгин и впервые поцеловал руку. Когда он наклонился, у него на макушке оказалась лысинка. Рита не удержалась и щелкнула его в это место. Лев Семенович ойкнул, но стойко перенес удар.
Эдик жениться не обещал, но водил ее на кинопросмотры, в мастерскую якобы очень известного скульптора, где в гостях был один писатель и одна женщина-искусствовед. Эта женщина поразила Риту огромными — бирюза в серебре — серьгами и изысканно-вольной манерой обхождения с мужчинами. Длина ее платья, покрой рукавов отмечены были с неменьшей пристальностью. «Вот какою нужно быть», — поняла Рита. На юг она стала ездить ежегодно.
— Не возражаете, если я погашу свет? — в голосе соседки по комнате слышалось неодобрение.
В приморский дом отдыха Рита приехала «набирать кондицию». Первые дни почти ни с кем не общалась, уходила на дальний пляж и усердно темнела в своем алом, очень смелом купальнике.
Соседка, Нина Гавриловна, боялась обгореть и устраивалась чаще в тени. Наконец, они нашли общую тему и стали исподволь выяснять друг о друге: откуда, кем работает и прочее.
— Муж умолял меня далеко не заплывать, — сообщала Нина Гавриловна.
«Ага, значит, ты замужняя, — отмечала про себя Рита. — Ну естественно, столько золотых цацек не каждая себе позволит».
— В прошлом году у нас соседнюю дачу обокрали, представляете? — продолжала Нина Гавриловна.
«Представляю», — усмехнулась про себя Рита.
«Мой Коля», «Мы с Коленькой» — и так далее. Рите это стало надоедать.
— А у меня муж негр, — произнесла она между прочим. — Он сейчас гостит у родственников.
Рита увидела, как у собеседницы округлились, застыли в ужасе глаза.
— Трое детишек от него. Все мулатики, — невозмутимо продолжала Рита. — Такие прелестные! Я их в интернат сдала. Хороший, ведомственный. Знаете, так трудно. В моральном смысле. Все спрашивают: как, почему дети черненькие? Всем не объяснишь, правда же?
Нина Гавриловна собралась посочувствовать, но тут их, лежащих рядом — головы в тени — окликнул мужчина:
— Скучаете, девушки?
Он был в черных брюках и зеленой майке. Босиком. Темная волосатость на плечах и груди выдавала в нем аборигена.
— Ресторан пойдем. Сациви кушать… Музыка слушать, э? — Мужчина хотел быть неотразимым.
Нина Гавриловна поднялась, принимая бойцовскую позу.
— Идите, товарищ, — спокойно проговорила Рита. — Не мешайте культурно отдыхать.
— Вах! От всей души предлагаю. Дружить будем. Зачем не хочешь? — не сдавался мужчина. Гордый человек был уязвлен тем, что от него лениво отмахиваются такие гладкие, бесстыдно оголенные женщины: приехали, лежат и не реагируют на него.