— Журналист. Международник.
— A-а, ну дай ему бог! Он тебя, кажется, ждет. Вон там, — Вера Анатольевна указала глазами на дверь.
Небольшая компания молодых людей, среди которых была одна девушка, выходила из зала. Виктор пропустил их и смотрел в сторону Милы.
— Я пойду, Вера Анатольевна, — сказала Мила, неловко поднимаясь. — Спасибо, что вы меня не забываете. Я расскажу маме, какая вы сегодня красивая. До свидания, — протянула она руку Сене, и он опять поцеловал ее. Потом, будто вспомнив, сказал:
— Позвоните мне как-нибудь, я вам устрою экскурсию на киностудию.
— Ты ей позвони, когда прочтешь тетрадь, — вставила Вера Анатольевна. И добавила Миле: — Папе поклонись. Смотри, чтобы он не хандрил… Я навещу Ниночку в пятницу. Нет… скорее всего, во вторник.
На улице Виктор целовал девушку из их компании. Мила замерла у выхода.
— Одиннадцать! Двенадцать! Тринадцать! — хором подсчитывали приятели.
На пятнадцатый раз девушка расхохоталась и вытащила из сумочки пачку «Кента»:
— Сигарета моя!
— Ты ее честно заработала, девочка, — Виктор повернулся — А вот и Мила! Иди к нам, малыш! Это Мила, прошу, сэры, руками не трогать. Милочка, вот эти все люди — отпетые щелкоперы, проныры и стреляные воробьи. Они съели мой гонорар и ухмыляются. Знаешь, чего им надо? Чтобы я взял их к себе домой. О, ненасытные!
Один из компании, низенький, с мощной курчавой шевелюрой, сигналил пробегающим мимо такси. Наконец остановился «уазик», и они затолкались в него: «Привет, шеф! Тут недалеко! Закуришь?»
…Здесь она уже была. Воспоминание кольнуло. Но уходить было глупо. Виктор смотрел на нее ласково, и ей казалось, что сейчас все по-другому. В квартире их встретил мрак и тишина. Никого не было. «Ну и слава богу», — подумала Мила.
Все сидели кому как удобно: в креслах, на диване. Виктор сел у ног Милы на ковер.
— Витек, товарищи обижаются, тебе Мила важнее нас, — пропел Радик, атлетического сложения парень в брюках из очень светлого, в тонкий рубчик вельвета. — Мы тоже хотим с Милой поразговаривать.
— О чем это? — спросил Виктор.
— О переселении народов, черт побери!
— Не ругайся. Это неприлично. Слушай музыку. Обрати благосклонное внимание на Жанну.
— Обойдусь! — отмахнулась девушка.
— Поесть бы маленько, — пожелал низенький.
— Ну и троглодит! Стрескал три татарских шницеля и еще чего-то требует! — деланно возмутился Виктор.
— Хочу колбасы, — заявила Жанна.
— Пойдем со мною на кухню, я тебе что-то покажу, — заговорщицки предложил Радик.
Кто-то включил магнитофон. Пел Адамо.
В кухне раздался радостный вопль. Виктор поднялся: