— А сама не могла? — Невельская укоризненно покачала головой. — Ведь он-то тебя любил! Потому и нашел нас здесь. Потому и себя на этом проклятом острове похоронил. Хоть знаешь, что он в Париж не уехал, чтоб подле тебя быть?
— Конечно, знаю. Он же мне трижды предлагал замуж.
— И ты отказала?! — изумленно вскричала Невельская.
— Теперь бы согласилась, — баронесса горько пожала плечами.
— Теперь уж поздно! — зло рубанула Невельская. — Господи! Ну где твоя справедливость? Да если б ты такой любовью не эту гордячку твердокаменную, а меня наградил, не то что замуж не задумываясь, невенчанной бы за ним поползла.
Она спохватилась, заметив, что своими словами причиняет боль подруге. Взгляд ее упал на Машу, склонившуюся над Арташовым:
— Дай бог, хоть у этих детей состоится.
— Женечка, любимый! — Маша, обхватив голову Арташова, жадно вглядывалась в измученное лицо. — Всё, что случилось, — горько. Но это судьба. Только вдумайся. Ведь через всю войну сохранила нас друг для друга. В таком водовороте, когда миллионы кругом гибли, дважды свела. Будто магнитами стянула. Теперь уж навсегда. Конечно, поначалу на чужбине трудно придется. Может, всю жизнь будем тосковать. Да наверняка будем. Но разве был выбор? Там — смерть, здесь — жизнь. Главное, что вместе. Пусть где-то. Но вместе. Ведь нас только двое на земле осталось. Ни моих, ни твоих. Знаешь, я готова поверить, что Бог есть, раз он всё так для нас устроил. Ведь так? Так?! Ответь!
Арташов, думающий о своем, вскрикнул в отчаянии.
— Неужто хотя бы один не выжил?!
— Нет, — Маша невольно отвела взгляд.
В голосе ее Арташову послышалась фальшь. Он заерзал.
— Хочу встать.
— Но тебе нельзя двигаться!
— Помоги! — упрямо потребовал он. Опираясь спиной о борт, поднялся.
В занимающемся рассвете ему открылся удаляющийся остров, знакомый валун и семь стоящих на нем фигур, среди которых Арташову почудился Сашка. Не веря себе, протер рукавом слезящиеся глаза. Всмотрелся:
— Мои. Это же мои!
С молчаливым вопросом обернулся к потерянной Маше.
— Женечка! Не думай, — заторопилась она. — Им тоже предлагали. Но они сами захотели остаться. Сами! И они же велели мне сберечь тебя. Я не обманываю… Haltet ihn! (Держите его!)
Арташов, размахивая для равновесия руками, устремился к борту. Несколько солдат бросились наперерез. Повалили на палубу. Завязалась борьба.
— Abstellen! (Отставить!) — повелительный голос Ранке заставил солдат отступиться.
Арташов поднялся, с ненавистью вгляделся в фашистского офицера.
Ранке осмотрел пошатывающегося врага, прикинул расстояние до острова.