Нюра непонимающе посмотрела на следователя, прищурившись, склонилась над текстом. Тяжко разогнулась.
— Без очков я… Ой, дурища девка! Ой, дурища! — запричитала она. — Головой в омут!.. Или, може, пытали?
Лукинов хладнокровно заверил, что ни пыток, ни насилия не было.
— Тогда чего ж на себя наговорила?
Нюра поскребла голову.
— Валька не убивала, — объявила она решительно. — Можете мне поверить.
Лукинов усмехнулся:
— Какая ж вам вера, если вы, чтоб дочь выгородить, соврали, будто она ночевала у вас, когда на самом деле она была в Туле?
— Так я разе про убийство соврала? Кто ж тогда такое мог подумать?.. Это всё из-за пачкуна.
Следователи выжидательно подсели поближе. Нюра заколебалась:
— Вкрутит мне после Валька, что без разрешения… Ну, да не о том нынче страх. Пачкун — это ейный городской хахель.
Она еще раз прервалась. Задумчиво огладила распухшее колено правой, выставленной вперед ноги. Наконец решилась.
Через год после поступления в политехнический университет Валентина забеременела. Как ни настаивала мать, как ни грозила отходить дрыном, имени отца ребенка дочь не назвала. Объявила только, что тот ни в чем не виноват, вроде, как сама напросилась, и даже забеременела помимо его воли. Поэтому, мол, никаких претензий. Так и родила матерью-одиночкой. А после растила у родителей недоношенного, болезненного сына. При этом денег вечно не хватало, дочь в поисках заработка сбивалась с ног. А таинственный отец, которого Нюра иначе как пачкун не величала, — мало что ни разу не удосужился приехать глянуть на дитё, так и материально не помогал. При этом и с дочерью не порвал. Как у них ныне говорят, — дружат. И, видать, что прилипла к нему накрепко: тот свистнет по телефону — эта всё бросает и бежит. Изредка Нюра подступалась к дочери с разговорами об алиментах. Но всякий раз дело оборачивалось криком. Де — не твоего ума, сама всё знаю! Лучше его в мире нет. Будешь лезть, заберу ребенка, уйду из дома. Отступалась, конечно. Видела, что дочь полностью под влиянием пачкуна. Сначала думала, что такой же бедный студент, как и дочь. Но потом, когда туберкулез обнаружили и без денег совсем зарез стало, — взяла грех на душу, порылась втайне от дочери в ее записях, нашла бывших подружек по общежитию, повидалась. Они-то пачкуна и обнаружили. Действительно, оказался ихний бывший однокурсник. Только никакой не бедный, а, наоборот, из богатеев. Отец — антиквар.
Заманский помертвел.
— Лев Плескач? — подсказал Лукинов.
Нюра сбилась.
— Отчего Плескач? Плескач — это ж который покойник. Порехин егонная фамилия. Савелий. Они его все Савкой зовут.