Рассказ рейнджера, воодушевленного жадным вниманием светловолосой Юли, сделался вдохновенным.
— Глаз носорога устроен таким образом, что мысленно очерчивает расстояние, которое полагает своей территорией. Если ты находишься хотя бы на метр дальше, носорог не обращает на тебя внимания. Ты для него не существуешь. Но вот ты сделал еще шаг и неведомо для себя переступил демаркационную линию. И носорог получает мозговой импульс. Он не угрожает, не совершает отпугивающих маневров. Просто разворачивается и молча, без объявления войны атакует. И ему всё равно, кто перед ним. Рассвирепевший носорог не ведает чувства опасности. Он разгоняется, набирая ход. И дай тебе бог успеть заскочить в машину. Хотя и это не всегда спасает. Носорожий рог, даром, что полый, запросто пробивает железные боковины машины. При случае может и перевернуть.
Что-то в поведении носорогов рейнджера насторожило.
— В машину! — потребовал он и подкинул карабин, как бы готовясь прикрывать отход группы.
— Стращают детскими страшилками, лишь бы туристов привадить! — уязвленная Анна Игоревна с неохотой повиновалась.
Леша озадаченно проводил ее глазами.
— Рождаются же такие грымзы, — процедил он в никуда. — Другая бы поблагодарила.
— Спасибо.
Леша вздрогнул. Возле него незаметно оказался Анатолий Павлович. Леша — что на него было непохоже, — смутился:
— Извини, конечно, отец. Не хотел обидеть. Но, похоже, баба твоя без тормозов.
— А сам?
— При чем тут я? — Леша удивился, сообразил. — А, ты про то, что матерился в машине. Это да, это неправ. Понимаешь, — попал я крепко. Со дня на день дело, можно сказать, жизни решается. Вот нерв и разгулялся.
— Нервы нервами, но реакция будь здоров, — Анатолий Павлович кивнул на носорожье стадо.
— Это от спорта осталось. Я ж в недавнем прошлом кролист-международник. На Олимпиаду отбирался. А кролисту без скорости нельзя. Таких, как я, два-три на сотню было.
— А сейчас?
В руке Леши завибрировал мобильник. Он одним глазом, будто на активированную гранату, глянул на дисплей, шумно выдохнул.
— А сейчас, похоже, полная задница… Ну, чем порадуешь? — прорычал он в трубку и отошел в сторону.
Вслед за женщинами Дубицкий вернулся в салон. С улицы донеслась порция раскаленного мата.
— Уфф! — Анна Игоревна демонстративно помахала перед собой ручкой.
— Послушай, детка! — обратилась она к Юле. — Я понимаю: у каждого свой хлеб, кому-то и в эскорте приходится ездить. Но — какие ж деньги надо, чтоб такое мурло терпеть?
— Аня! — резко осадил жену Анатолий Павлович. Даже в полутьме было заметно, что Юлино личико пошло пятнами.