Аплодировать и кричать «браво!» в Касриловке еще не научились. И слава Богу! Чего-чего, а галдежа у нас и так перебор! А если бы у нас еще и в ладоши стали хлопать и кричать «браво!», все бы, не дай Бог, оглохли. Если тебе так уж не терпится поделиться с товарищем, чего б не потрепать его по плечу, не сказать: «Ну, как тебе наш председатель? А?» — «Краснобай, черт его дери!» — «Вот это дока так дока! Тут тебе и каша, тут тебе и борщ, и Талмуд, и комментарии…» — «Это ж какую голову надо иметь, чтобы все запомнить!» — «Дурак ты! Он же днями и ночами корпит над книгами!»
Словом, договорились подписаться на акцию. Но легко сказать — подписаться разом… Это все равно, так у нас говорят, как кошке перебраться через речку. Мы же тут в Касриловке у черта на куличках, а банк — в Лондоне, у Бога за пазухой. Что тут началось — светопреставление, да и только. Шмая, поверенный секретарь касриловских сионистов, пока получил ответ, куда и как посылать деньги, пальцы до кости стер. А когда выяснил, тут на его голову новое несчастье — касриловский почтмейстер. Касриловский почтмейстер, разжиревший бездельник, не переносит запах чеснока (хотя, как говорят, сам лопает его за обедом почем зря!). Стоит в почтовой конторе собраться больше двух евреев, как он затыкает нос, строчит и бормочет: «Шолом… Шлемка… чеснок…»
Когда Шмая протянул ему пакет, почтмейстер бросил ему пакет в лицо:
— Адрес написан не по правилам.
Шмая адрес переписал, так в следующий раз он бросил ему пакет со словами:
— Почему сургуч не принес?
В третий раз прицепиться было не к чему и он, осмотрев пакет со всех сторон, разогрел сургуч и стал его запечатывать. При этом расспрашивал Шмаю, что у него за гешефты в Лондоне да чего это вдруг он шлет туда деньги. И Шмая возьми да и ляпни, впрочем, может, ему похвастаться захотелось — все поверенные же хвастуны, каких мало, — мол, деньги мы посылаем в наш собственный еврейский банк!
Почтмейстер выпучил на Шмаю глаз:
— Жидовский банк? Слыханное ли дело, чтобы у евреев был банк?
А Шмая решил: «Раз ты такой антисемит, я тебе покажу „жидовский банк“!» И давай заливать (а поверенные приврать любят!): мол, первее еврейского банка во всем мире нет. Наличными у него двести тысяч миллионов фунтов стерлингов! А на наши это такие деньжищи, что и не сосчитать, потому что за фунт стерлингов дают сто рублей, не меньше.
Почтмейстер все запечатывает пакет, поднимая Шмаю на смех:
— Брешешь, фунту стерлингов цена червонец.
— Так то не простой фунт стерлингов, — не сдается Шмая, — а золотой, он намного дороже!