Хелен смущенно улыбнулась. Общительность соседки стала для нее неприятной неожиданностью.
– В Бостоне и окрестностях, – солгала она.
– Бостон? Красивый город! Там опять в моде большие сумки? – Журналистка указала на сумку, которую Хелен поставила рядом с собой на пол.
– Рабочие принадлежности, – сказала она, не вдаваясь в подробности.
Какое-то время Лорел Хайд молчала, и Хелен уже понадеялась, что ее холодность оказала свое воздействие, когда соседка вдруг сменила тему:
– А как вы справляетесь с вирусом?
– С вирусом?
– Ну, с этим вирусом «Мона Лиза». Мы сейчас дошли до того, что обходимся без всякой компьютерной графики, рисуем от руки. Почти как в школьной стенгазете. – Женщина запнулась. – Забавно, правда? Я говорю о вирусе «Мона Лиза», а картина «Мона Лиза» висит здесь, в Лувре, наверное, в сотне метров от нас! – Лорел Хайд звонко расхохоталась. – Жаль, что сегодня на нее нельзя посмотреть.
Хелен почувствовала, что ее бросило в жар. А вдруг этой женщине что-то известно? Вряд ли.
– Этим вирусом занимается редакция. А я тексты пишу, – нерешительно ответила она.
– Радуйся!
Хелен ничего не сказала и отвела взгляд. Поскорее бы эта Лорел заметила, что ей совсем не хочется разговаривать. Из двух больших колонок зазвучала громкая музыка, на миг ослепившая Хелен, – перед ее внутренним взором взрывались краски.
– Но этот вирус заставляет задуматься! – Лорел перекрикивала музыку. – Какое огромное значение имеют сегодня изображения, замечаешь только тогда, когда вынужден обходиться без них.
Хелен кивнула.
Занавес в конце сцены слегка шелохнулся. Сквозь щель между портьерами Хелен разглядела чью-то длинную ногу.
– Вы там, в Америке, наверное, очень счастливы теперь, когда наконец-то освободили несчастных королев красоты в Мексике! – крикнула Лорел.
Хелен словно молнией ударило, она чуть не подскочила.
– Освободили? – воскликнула она, инстинктивно схватив соседку за руку, отчего та испуганно отпрянула.
– Да, только что сообщили, – ответила Лорел.
– Всех? – Голос Хелен снова прервался.
– Насколько мне известно…
Только теперь Хелен заметила, что все еще держит Лорел за запястье, и отпустила ее. Грудь ее распирало до боли. Конечно же, это известие все меняло, по крайней мере, если освободили Мэйделин.
Занавес в конце подиума раздвинулся, открыв взорам выстроившихся в ряд моделей, вид которых приводил в ужас. Их лица были выбелены, глаза – сильно подведены черным. На волосы, судя по всему, вылили несколько баночек лака, предварительно их начесав, и теперь они торчали во все стороны. На девушках были короткие шорты, едва прикрывавшие ягодицы, и сверкающие жилетки, в которых Хелен не сразу узнала бронежилеты, похожие на те, что носят солдаты.