Хелен бросила на него быстрый взгляд. Номер на бумаге был тем же самым, который дал им тот незнакомец из поезда. Хотя имена она запоминала плохо, цифры надолго задерживались у нее в голове. Она сама набирала этот номер незадолго до взрыва.
– Мистер Миллнер сказал нам, что этот номер ему не знаком. Предполагаю, вам тоже?
Хелен смотрела на Келлера, не говоря ни слова.
– Значит, вы тоже не знаете, чей это номер, – задумчиво произнес директор ФБР. – Что ж, тогда переходим к следующему пункту. Еще большей трагедией, чем гибель Патрика Вейша, представляется потеря «Моны Лизы», – продолжал он. – И тут мы переходим к вам. К сожалению, в этом деле вы увязли глубоко. Предполагаю, французское правительство будет требовать вашей выдачи: как бы там ни было, вы вынесли «Мону Лизу» из Лувра. – Келлер бросил на свою коллегу печальный взгляд. – Пожалуй, это вы не сможете отрицать, миссис Морган. Вопрос на данный момент заключается лишь в том, выступали вы в качестве соучастника или же, как заявил мистер Миллнер, вас действительно вынудили совершить эту кражу.
Хелен безучастно покачала головой. Ей было безразлично, что произойдет с ней.
– Я не похищала «Мону Лизу», – монотонным голосом произнесла она.
– Что вы имеете в виду? – поинтересовалась миссис Вайола.
– Она по-прежнему находится в Лувре, – ответила Хелен.
Келлер окинул озадаченным взглядом собравшихся.
– Вы подменили ее. После вашего визита в лаборатории была обнаружена другая «Мона Лиза»…
Хелен снова покачала головой:
– Это та же самая, оригинал. Когда я осталась с картиной наедине, я сняла слой лака смесью различных чистящих средств. Сотрудники Лувра наверняка думают, что я подменила картину, однако, когда я уходила из музея, в моей сумке лежала та же самая «Джоконда», которая была там и раньше, – из музея Прадо.
Келлер почесал в затылке. Его коллега смотрела на нее, широко раскрыв рот.
– Значит, кражи не было, – продолжала Хелен. – Если что-то и можно мне вменить, то только порчу имущества. Но я нахожу, что после моей обработки «Мона Лиза» выглядит лучше, чем прежде. На протяжении столетий люди не осмеливались снять с нее старый лак.
Заместитель директора снова обрела дар речи:
– А что насчет кражи «Моны Лизы» в Мадриде?
– К этому она не имеет отношения. На видеозаписях видно, что она картину не трогала, – обратился к коллеге Келлер. – Судя по всему, в Мадриде миссис Морган воспользовались как приманкой.
– Значит, ничего серьезного мне инкриминировать не могут, – бесцветным голосом произнесла Хелен.
Она уже почти хотела отправиться в тюрьму. Ведь несмотря на то, что с юридической точки зрения она была не виновна – по крайней мере в том, что касалось манипуляций с картинами, задуманных Вейшами, – на ней все же лежала вина. Вина в смерти собственной дочери. Потому что она как мать потерпела неудачу, Мэйделин заболела анорексией, попала в клинику и оттуда была похищена. Без этого Мэйделин никогда не оказалась бы в Мексике.