Хелен пошла дальше, чтобы не потерять из виду Мэйделин. Никому прежде она не рассказывала об этом.
– Я тоже это умею, – наконец произнесла она, когда Миллнер догнал ее.
Удивленный, он остановился и взял ее за руку.
– Что?
– Слышать цвета и видеть звуки. Когда я слышу чьи-то слова, перед моим внутренним взором возникают цвета и оттенки. И наоборот, я слышу звуки, когда вижу краски. Однако же обычно это не речь и уж тем более не мелодия… – Хелен умолкла на миг, а затем продолжила: – Это называется синестезия, а таких, как я, называют синестетами. Сочетание чувств, аномалия мозга. Когда мне делали МРТ, это изменение даже удалось увидеть. В конце концов, это можно представить себе таким образом: когда в моем мозгу активируется один орган чувств, затрагивается и другой. Прихоть природы, которая иногда может свести с ума. Например, ваша речь для меня обычно ассоциируется с оттенком красного дерева, время от времени – с оттенками бронзы.
Миллнер удивленно уставился на нее.
– Цвет красного дерева? – недоуменно переспросил он. – Что ж, в любом случае лучше, чем розовый.
Хелен невольно усмехнулась.
– Ничего не могу с этим поделать.
Миллнер наморщил лоб.
– Что вы имели в виду, когда сказали, что при виде красок обычно не слышите слов, не говоря уже о мелодии? – спросил он.
Хелен помолчала.
– Это прозвучит странно, но феномен синестезии еще до конца не изучен… Я могла бы убедить руководство института начать соответствующий проект с моим участием. В последнее время при виде определенных цветов я слышала целые фразы.
– При виде определенных цветов? – не отставал Миллнер.
От Хелен не укрылся строгий тон его вопроса.
На миг она задумалась, затем отвернулась и решила, что лучше всего не затрагивать тему странных посланий «Моны Лизы». Она сама еще не понимала этого, в конце концов, все происходило только у нее в голове.
– Да, цветов, – уклончиво ответила она.
Миллнер продолжал пристально смотреть на нее, и она буквально чувствовала, что ему не терпится задать и другие вопросы, но внезапно он вздрогнул, лицо его расслабилось.
– Цветов, значит, – мягким тоном повторил он и хитро улыбнулся. – Скажете, когда захотите об этом поговорить, – добавил он. – Полагаю, у вас с этим Салаи есть нечто общее… Возможно, я еще сумею расшифровать некоторые абзацы из дневника Пачоли.
Хелен с благодарностью кивнула. Она была благодарна ему за понимание и за то, что он не стал настаивать на том, чтобы она ответила на его вопрос.
Ясно было одно: Миллнер – хороший детектив.
В этот миг к ним вернулась Мэйделин.
– Она в следующем зале, но там столько людей, просто безумие! – взволнованно воскликнула она.