Она обернулась. Между тяжелыми креслами, всего метрах в трех от нее стоял младший из тех мужчин, которых она только что видела на снимке. В джинсах и серой рубашке с длинными рукавами он явно чувствовал себя свободнее, чем одетый так, как на фотографии. Густые темные волосы, на снимке зачесанные назад и уложенные гелем, торчали во все стороны.
Словно прочитав ее мысли, он провел рукой по волосам, отчего сразу показался более симпатичным, хотя и несколько неуверенным.
Хелен заметила, что у нее запылали щеки. Наверное, от жара в камине, а может быть, она почувствовала, что ее застали врасплох.
– Я не слышала, как вы вошли, – извинилась она и поспешно отошла от камина.
Хозяин дома улыбнулся:
– Простите, если я вас напугал…
Какое-то время они стояли друг напротив друга, не зная, что сказать. Выглядел он хорошо, его фотографию можно было бы использовать для одного из ее экспериментов. Казалось, он нервничал, и это ее поразительным образом успокоило.
Женщина протянула ему руку.
– Хелен Морган, – представилась она. Рукопожатие было крепким, но не болезненным.
– Патрик, Патрик Вейш. Мне жаль, что наше знакомство состоялось при таких обстоятельствах.
Хелен кивнула.
– Вы не получали известий от отца или моей дочери? – вырвалось у нее.
Тот покачал головой:
– К сожалению, нет. Я еще раз связался со своим другом из службы безопасности полетов и попросил его узнать побольше о маршруте вашей дочери, но пока еще жду от него ответа. Полиция не сказала вам ничего полезного?
– У них то же самое. Они тоже пытаются разузнать побольше. Это просто ужасно! Все такие спокойные… Полицейский в разговоре со мной назвал Мэйделин «маленькой бунтаркой». Это же кошмар!
Патрик Вейш понимающе кивнул.
– На фотографии, которую вы только что рассматривали, изображены мы с отцом. На благотворительном балу, четыре года назад.
– Простите, я не хотела проявлять чрезмерное любопытство…
Хозяин дома поднял руки, успокаивая ее:
– По телефону вы спросили меня, представляю ли я себе, с чем могут быть связаны слова «красавица и чудовище». Посмотрите на эту картину. Это тоже мой отец. Портрет написан через два года после того, как была сделана та фотография, которую вы видели. – И он указал на картину маслом, которая висела высоко над камином, из-за чего Хелен заметила ее только теперь.
Взглянув на нее, она невольно вздрогнула. Там было изображено чудовище. Но уже в следующее мгновение она отбросила эту мысль. В человеке на портрете она узнала Павла Вейша. Те же глаза. И лишь бесстрашие, которым он лучился на фотографиях, исчезло из его взгляда. Те же белые зубы, блестящие за слегка приоткрытыми губами. Вот только все остальное выглядело совершенно иначе. Словно на мужчине была резиновая маска. Кожа напоминала латекс, вместо аккуратной прически блестела лысина, покрытая шрамами, как и его лицо. От носа остались лишь два отверстия в плоти. Шея, похожая на шею девяностолетнего старика, была спрятана за воротником рубашки, обвитым галстуком, узел на котором был таким огромным, словно кто-то с его помощью пытался удержать это создание в одежде.