— Всего хорошего, вечером созваниваемся, как сговорились. Надеюсь, я его застану. — Княжнин прощался с Ольгой, Аристовым и Ларри на крылечке дачи.
— Не очень-то утруждайтесь, Сергей, не сейчас, так в другой раз заберем, — проявляя вежливость, отговаривала Ольга.
— Не стоит разговора — надо действовать, и немедленно, он мне приятель по покеру, да и история романтическая — тут американец сделает больше возможного. О’кей, я исчезаю, всем общий поклон, а перед Павлом Сергеевичем извинитесь особо. Рад был познакомиться, ба-ай, — растягивая гласную, пропел Княжнин напоследок.
Ольга с Ларри скрылись в доме, Аристов завопил с крыльца:
— Волька, ты где, идем допивать!
— Я тут, — лениво отозвался Чигринцев.
— Изволите отдыханчикать, — сострил Аристов и было собрался присоединиться к нему, как резкий голос Татьяны остановил его:
— Хватит, никакой водки! Как всегда, есть все мастера, а убирать со стола некому! Виктор, изволь вымыть посуду!
Аристов картинно развел руками и громко прокомментировал:
— Баре зовуть! — Театрально поклонился кусту и ушел на кухню.
«Какая у них может быть любовь?» — в который раз подумал Чигринцев. Аристов, профессорский ставленник, сын деревенских фельдшеров из-под Костромы, был вывезен Павлом Сергеевичем, поступлен в университет и нынче, рано защитив докторскую, всерьез рассматривался как потенциальный завкафедрой и всемогущий секретарь ученого светила. Свойский парень, со своеобразным мрачноватым чувством юмора, обладал он стопроцентной надежностью и преданностью шефу. Князь, помыкая и кляня, как «своего», Виктора, пожалуй что, и любил, если способен был на такое. Неудачно отроманившая юность Татьяна к тридцати двум, кажется, поддавалась аристовскому напору — тот втюрился в нее с первых дней. Умело держа осаду, он выжидал и все чаще поговаривал об их возможной женитьбе. Профессор эти разговоры молчаливо поощрял. Волюшка от одной Татьяны получал в доме настоящую сердечную теплоту и, дружа с Аристовым, ее откровенно почему-то жалел. Впрочем, это было сугубо их дело.
3
Лишь только сели в вагон электрички, Аристов набросился на Волю:
— Ну, что ты думаешь? Я как услышал, меня с тех пор всего и колотит, ну, говори же, черт!
— Что говорить: наливай да пей! — чувствуя напряжение, поспешил осадить Воля. — Сейчас бы машину сюда, и с комфортом, а то в электричке тащиться…
— К чертовой матери, Волька, кончай, ты ж понимаешь!
— Ладно, ладно, по мне, клад надо искать. Поехали, Витя, в Пылаиху, оттянемся.
— Да не о том я, все — фарс! Обычный фарс, он нас, как деток малых, вокруг пальца фьюить! Один Княжнин, умница, успел просчитать комбинации. Гляди: с тысяча семьсот семьдесят четвертого сколько поколений ушло? Шесть-семь минимум, так? Земель тогда после пугачевщины накуплено было вокруг имения море, поддерживалось невесть на что — Павел Сергеевич давно документы раскопал, а я читал. Одних долгов Дворянскому банку — море нулей. Сокровище, по-твоему, бездонное? Ничего у них не осталось, кроме трех предметов, все сказки.