— Эли?
Я не слышала, когда меня звали, и упивалась звуком в надежде на большее. Мне нравилось видеть себя в отражениях, там я ловила отблески многих маленьких Лил, идеально открывающих рот и выводящих красивое чистое "фа". Эти Лил хотели большего, они жаждали попробовать взять "соль". Осознав эту простую истину, я позволила себе маленькую радость. "Соль" зазвучала легко и весело. Так же весело зазвучали осколки зеркала, брызнувшие во все стороны.
— Элинария? Хватит!
Интересно, на сколько сейчас хватит силы моих легких?
Соль плавно перетекло в долгое "о", пока от зеркальной стены напротив не осталось ни единого кусочка зеркала.
А мне было весело и хотелось петь еще. Я прекрасно помнила, что звуки никогда не закончатся, и что я уже не ограничена начальными нотами четвертой октавы. Если так подумать, то джати это тоже должен был помнить, если бы конечно остался жив. Ведь он единственный, кто присутствовал на эксперименте. Сейчас же я все могу повторить. И я повторила, методично поднимая ноту за нотой, проверяя свой предел.
Я пела в полнейшей тишине. Возможно, если бы кто-то смотрел на меня со стороны, то он бы удивился. Что, скажите, что здесь делает эта таурианка с открытым ртом? Скорее всего это выглядело очень смешно, но я действительно пела. Я чувствовала, как звук идет из груди, высокий и совершенно неслышимый, и расходится кругами по залу, заполняя весь его огромный обьем. Именно поэтому я смогла отчетливо услышать, как сверху что-то щелкнуло и взорвалось, падая вниз миллионами капелек дождя.
Замолчав, медленно подняла голову, стараясь не думать, как толстое закаленное стекло, выдерживающее вес и удар взрослого воина прекратило свое существование. Что я надеялась там разглядеть? Не знаю, но скорее всего не то, что увидела.
Маленькая комнатка совсем недавно выглядевшая как вытянутый, сверкающий боками эллипс, состоящий полностью из стекла и поддерживающей его арматуры, сейчас напоминала пережившего бомбежку скелет дома, с торчащими из него кусками железа и стекла. Благодаря металлической подставке и соединительным крепежам аппаратура осталась на месте, а вот пара стульев сейчас опасно болталась в воздухе, покачиваясь на ножках и готовая в любой момент упасть. Мне вдруг показалось, что если я хотя бы на секунду отведу взгляд, то они в последний раз качнутся и рухнут вниз, прямо на тонкий слой мелкого стекла.
— Элинария, я просил, хватит! — прозвучавший голос звучал немного зло и устало.
Заставив себя оторвать взгляд от ножек одного из стульев, поискала глазами Дариуса. Только сейчас, когда он подал голос, я вдруг поняла, что не видела его фигуру. А ведь он там, наверху.