Перебирая в уме открывающиеся перспективы и мысленно содрогаясь, поглядывала на серые, чуть блестящие стены коридора. Совершенно гладкие, скругленные сверху, они странно диссонировали с обычной фиолетовой расцветкой планеты, и потому казались мертвыми. Особенно это бросалось в глаза, на фоне ярко-алых, летящих одежд служителей.
Коридор странно закручивался и пересекался под углом с другими, и вот, наконец, за одним из поворотов, послышался шум голосов, моментально стихший при нашем появлении. Десятки таурианцев, до этого разбившиеся на группки и о чем то оживленно беседующие, поглядывающие друг на друга с явной антипатией, дружно замолчали и повернули к нам единым фронтом.
Надо же, какая сплоченность!
Натянув на лицо вежливую маску, старалась не замечать косые взгляды. Зачем портить себе настроение? Я у себя одна, и я себя очень люблю, да и успеется еще. Не думаю, что здесь собрались все понимающие и сочувствующие моему "горю", наверняка ведь кто-нибудь уже сегодня начнет делить толстую шкурку медведя, если уже не начали. Например те же родственники, они наверняка за сутки успели просчитать все варианты развития событий, да и остальные зубастые рыбки, явно не акулы в бизнесе, а как минимум мегалодоны, с такими то зубками.
Пройдя сквозь расступающуюся толпу аки Моисей по сухому морю, мы добрались до центра большой круглой залы, с высокой, уходящей в потолок прозрачной трубой.
Пока охрана, под руководством служителя загружала капсулу в трубу, я решила осмотреться. Толпа, видимо оценившая мой невинный вид, расслабилась. Каждый вернулся к своему прерванному делу — обсуждению, только теперь я слышала то тут то там упоминание своего имени.
Как базарные бабки, прямо слово.
Отвернувшись, тоже сделала вид, что занята, правда не разговором, а наблюдением за работой охраны, но тоже дело. И вот, капсула с тихим щелчком вошла на свое место, отверстие в трубе на глазах затянулось, а воздух разрезал мелодичный бой.
Толпа прекратила шушукаться.
Новый удар.
Было очень похоже на звонок перед представлением.
Толпа подобралась поближе.
Третий удар.
Серые стены, окружающие зал стали на глазах сужаться, открывая черную бездну.
Четвертый.
Крыша над головой зарябила и поползла к краю, как круги в воде, она расходилась, пока не слилась в тонкую серебристую полосу.
Кто-то ахнул. Возможно даже я.
Над головой повисло огромное ярко-красное солнце. Как будто живое, оно тянуло к нам свои щупальца, оно взрывалось, оно закручивалось в протуберанцы.
Пятый удар.
Зал загудел. Низко, на грани приятия, в такт пульсации светила. Капсула дернулась и медленно поползла по трубе вверх.