— Ты где была так долго опять? — Услышала я с кухни строгий голос отца. После неозвученного примирения, отношения с родителями шли ровно, и я, разувшись, заглянула к ним с матерью, сидевшим за столом. Он читал газету, а она резала что-то к ужину. — Задержалась в библиотеке, зачиталась. — В доказательство потрясла я рюкзаком за спиной, набитым книгами. — Не забывай в следующий раз поглядывать на время. — Папа отвлекся от газеты и взглянул за окно. — Там уже темнеет! Ну, хорошо ли школьнице в такой час ходить по улицам? Позвони в следующий раз, я тебя встречу. — Не стоит! — удерживая панику, замахала рукой я. — Я постараюсь больше не задерживаться. — Неужели в наше время чего-то нет в компьютере? Могла бы и дома заниматься, — посетовала мама. Ох, как же тяжко быть единственной дочерью! — Действительно, некоторых книг в сети не найти, — пожала я плечами. А ещё там не найти Луханя, который не матричный код и не искусственный интеллект, не робот и не виртуальная реальность. Он призрак. Настоящий. И об этом в интернете тоже ничего неизвестно.
* * *
Сидя в углу и перебирая шелковые струны гучжен[2], я смотрела на него, такого прекрасного, лучезарного и ясноликого, о котором могла бы мечтать любая девушка Пекина, при дворе императора Сяньфэна, потому что ни одна простолюдинка не смела и помыслить о столь восхитительном юноше. Не знаю, какой удаче была обязана я, ведь и дочерей придворных и чиновников во дворце хватало, но выбрал он именно меня. Я могла быть спокойна и наслаждаться его созерцанием в ожидании самого важного события моей, пока что такой короткой, жизни — заключения нашего брака, который наши почтенные родители обещали устроить через неделю. Мы познакомились около года назад и, судьба была щедра, смогли вскоре увидеться наедине, встретившись на прогулке в весеннем саду, где Лухань признался в своей симпатии под звук тревожащей сердце флейты, талантливо преобразовывающийся в радужно-струящуюся музыку руками одинокого музыканта под зеленеющей кроной с набухшими почками будущих цветов, и пообещал договориться семьями о том, чтобы мы стали законными супругами. Но восстание крестьян, объявивших о желании свергнуть династию и организовать своё государство вместо империи Цин, внесло смуту и исправило все планы по-своему. На юг отправлялись полководцы, управляющие, армия и тысячи солдат. Снаряжались мужи отовсюду, облачаясь в доспехи и крепя к поясам оружие. Лухань, разумеется, не мог не отправиться туда, предводительствуя отрядом и укрощая мятежников. Тайпины всё ещё не были повержены, но, пользуясь небольшой передышкой, мой возлюбленный вернулся и сразу же обратился к моим родителям с прошением моей руки. Согласие было дано. Я была самой счастливой девушкой на свете! Струна разладилась и прозвучала фальшиво, что тут же обратило на меня внимание моей матери. — Что с тобой? — Я вовремя не подтянула струну, засмотревшись на Луханя исподлобья, и покраснела, пойманная на невнимательности. Он тоже осторожно поглядел в мою сторону. — Простите, — извинившись, я наладила гучжен и продолжила извлекать из него музыку, но была остановлена родственником моего жениха. Самые близкие собрались здесь, чтобы засвидетельствовать помолвку. — Я предлагаю выпить, — сказал он и дал приказ служанкам принести рисового вина. — Такое событие нужно отметить! Не каждый день такие достойные, равные друг другу по красоте и уму, высокородности и чести молодые находят друг друга и сговариваются о союзе. Прислуга вошла с графином и стаканами и, разлив на всех, разнесла каждому присутствующему его порцию. Мать дала одобрительный знак отложить инструмент и подойти в круг. Мы стали с Луханем ближе, нас разделяли каких-то два метра. Смущаясь, но не в силах перебороть себя, мы украдкой посылали друг другу улыбки.