— К сожалению, нет, а ты? — передохнув от па, которые вышли из памяти, я оперлась на инструмент, видя отражение Луханя в его полированной поверхности. — Умею, но… я же призрак, — подошел он к закрытым клавишам и провел не чувствующей рукой по крышке. — То-то и оно! — улыбнулась я. — Все призраки шалят такими выходками: играют на инструментах, грохочут, поднимают ветер и устраивают сквозняк. Ты пробовал? — Играть? Нет, я пробовал открыть крышку, но никак… — Он продемонстрировал мне десятикратно прохождение его тела сквозь весь корпус рояля. — Видишь? — Да, но… а что, если суть совсем в другом? — Я уселась на стул, задумчиво сопоставляя рояль и Луханя. — Ты говоришь без органов речи, слышишь без барабанных перепонок, видишь без внутренних нервов, подающих сигнал к мозгу. И хочешь устроить касание, не имея воплощенных рук именно ими? Нет, всё должно быть не так. — Уставившись вплотную на возлюбленного, я ткнула в него пальцем на расстоянии. — Ты же это всё делаешь мыслями! Ты весь — это сила мысли и чувств. Ты сам сказал мне, что кроме любви у тебя ничего не осталось. Так сыграй же нам любовью. — Любовью? — изумился Лухань. Постояв, он несмело двинулся и подошел к инструменту. Закрыл глаза. — Сыграть любовью… да, это самое сильное, что я чувствую. Может ли любви быть достаточно много, чтобы её концентрация ощущалась физически? — Давай узнаем. — Опершись на крышку локтем, я подложила ладонь под щеку и наблюдала за Луханем. — Вслушайся в музыку и повторяй за ней, повторяй, заставляя клавиши играть. — Я не знаю, как это можно… — Складки наползли на его лоб. Он напрягся. Его ладони витали над роялем. — Я не могу найти точку опоры… не чувствую клавиш… — Он недовольно открыл глаза. — Это напрасно! Всё впустую. — Лухань! — повелительно оборвала я его досаду. — Ты не попробовал толком! Как можно сказать, что напрасно? Попробуй ещё! Кто же вот так сдаётся? — Ты думаешь, что возродить музыку проще, чем прикосновение к тебе? — А почему бы и нет? Музыка так же призрачна, как и ты. Если её не играть, то её нет. Она неосязаема. — Посмотрев на меня и не переборов мой взгляд, Лухань вернулся к роялю и опять закрыл глаза. — Не пытайся коснуться клавиш. Представь их, представь струны, по которым ударяют молоточки внутри… представь ноты, заговори с помощью них. — Ноты… — Он провел рукой по черной глади, замолчал. Красивое лицо замерло, и на нем всё обездвижилось, кроме едва подергивающихся губ. — Та музыка игралась не на клавишах, но ноты я помню… такие лиричные, и в то же время жизнеутверждающие… такие нежные и щемящие, такие… как лебединый крик… пронизывающие…..Звуки. Из моей головы, они вдруг вырвались наружу. Я сама почти сомкнула веки, погружаясь в голос Луханя, но вынуждена была растворить их от удивления. Музыка вернулась. Она вторглась из прошлого в данный вечер и заиграла, сначала слабо, потом сильнее, храбрясь и заявляя о себе. Я посмотрела на рояль. Мелодия шла от него. Лухань стоял с закрытыми глазами, держа руки над роялем. Уголки губ дрожали судорогой, складка между бровей пролегла глубже. Это делал он. Он! Он мог как-то дать знать о себе, я знала, я надеялась! Я верила… Ничтожный рингтон моего мобильного прорезался гадкой какофонией в музыку любви и она оборвалась. Вздрогнув, Лухань распахнул взор. Я поспешила ответить на телефонный звонок. — Где ты? Библиотека давно закрылась, у подруг тебя нет! — прокричал бас отца. Я загнанно обернулась к окну. Ночь. Черт возьми! — Что случилось? Где ты? — Я иду! Иду, сейчас, скоро буду, — заторопилась я, подскакивая. — Если тебя не будет в течение десяти минут!.. — Буду, буду! — прокричала я в ответ и положила трубку. Я обернулась к Луханю. На самом сладостном моменте, полном надежды, подкрепленной хоть чем-то, нас оборвали. — Ты… это была правда? Музыка… я смог? — Смог, — подошла к нему я, не став трогать пустую оболочку, чтобы не смазывать эффект открытия. — Я же говорила. — Благодаря тебе… я смог! — Воодушевленный, фонтанируя радостью, Лухань взвился вверх и опустился обратно. — Я буду тренироваться… всю ночь. Пока ты не придёшь. Я сыграю тебе ещё. — Я вернусь, и дослушаю эту мелодию. — Послав воздушный поцелуй, я поспешила на выход. Изобразив, что поймал его, Лухань прижал ладонь к своей щеке. Мой любимый печальный призрак, за твою улыбку я разорву основы мироздания и убью богов, а если их нет — то создам их, чтобы они исправили твою судьбу. Ты будешь счастлив.