— Швоев сейчас в Петербурге? — вяло спросил Гена, будто бы потеряв интерес к разговору. — Никуда не собирался уезжать?
— А где ему быть? Там, конечно. Работу же не бросишь, верно? Недавно дочка звонила — всё, вроде, у них в порядке. Ромка четверть кончает. До каникул никуда не тронутся. Ну, а после Нового года сразу сюда двинут, на лыжах кататься. Они все лыжники у нас, помешанные на этом деле…
Я осторожно поднялась с шатающегося старенького стула, боком протиснулась к двери и выбралась в коридор, где воздух был серым от табачного дыма. Лампы плавали в нём, как в тумане. Мимо меня провели двухметрового детину в наручниках. А из угла на людей смотрела немецкая овчарка, на груди которой болтался кожаный намордник.
Отделение милиции жило обычной жизнью — храпели в «обезьяннике» бомжи, орали проститутки, канючили бабки у барьера дежурного. И, похохатывая, курили у окна менты. Из какого-то кабинета тянуло свежесваренным кофе, а за другой дверью пел радиоприёмник. То и дело открывалась дверь, и с морозной улицы в коридор валили клубы пара. Люди входили и выходили, некоторые даже выбегали, и в каждом помещении истошно надрывались телефоны.
Бедная Женька, скоро рухнет твоё нехитрое счастье, думала я, потому что твой муж убил человека. Я уже всё знаю, но не могу взять в толк, за что. На этот вопрос может ответить только сам Швоев. Не кататься вам после Нового года на лыжах, по крайней мере, вместе с мужем. Я сделаю всё для того, чтобы в ближайшее время он был схвачен и посажен, а после просто отойду с дороги.
Милиция и прокуратура закончат то, что начала я ужасно много дней назад. Более полутора месяцев я не видела свою дочку, которая всё это время жила то с Милой Оленниковой, то в интернате. И я не знаю, какие подарки привезти Октябрине, как выпросить у неё прощение за столь долгое отсутствие? Сколько ещё должно пройти времени, чтобы дочка всё поняла и осознала, как нужна людям моя работа?..
Я вышла из отделения на вечернюю улицу и увидела у себя над головой звёздное, чистое, хрустальное небо. А когда в вышине мелькнул молодой месяц, мою душу охватил щенячий восторг. Скоро, скоро всё кончится, только нужно сделать ещё один звонок. И Андрей, получив информацию, примет меры, всё организует, решит за меня.
Швоев в Питере, а я никак не могу оказаться там. Я только в силах назвать адрес. От Лахты до Ланского шоссе довольно-таки близко. Может, Швоев сейчас в своей фирме, но Андрей всё равно что-то придумает, не таких брал.
Это псих, которого, наверное, отправят лечиться, только меня дальнейшая судьба убийцы не интересует. Решать будет суд. А вернусь в Москву и буду готовиться к своему любимому празднику, который мы встретим вдвоём с Октябриной. Ах, да, с нами будет кошка Кларисса…