— Конечно, готова! А нас не выгонят?
Я не представляла, что рано утром два посторонних человека могут войти в больницу, да ещё встретиться с задержанным.
— Это весьма своеобразное учреждение, — кисло ухмыльнулся Андрей, роясь в «бардачке». — Сюда очень часто мафиози привозят на излечение своих пацанов. И тех, кто рангом повыше. Так что здешний персонал привык к дополнительному заработку и никогда от денег не отказывается. А уж скольких авторитетов они здесь видели! Скольких боевиков на ноги поставили! Так что твой разговор со Швоевым на них особого впечатления не произведёт. Вылезай сейчас и пойдём. Только помни — десять минут!
— Хорошо, пусть будет десять! — радостно согласилась я.
Мы поднялись в приёмный покой, и Андрей тут же начал весело трепаться с толстой пенсионеркой в белом халате. Та, видно, неплохо от моего шефа поимела, и потому, кивая и рассыпаясь в любезностях, засеменила по коридору. Мы с Андреем последовали за ней, стараясь не шуметь.
Бабка завела нас в крохотный кабинетик, где мы оставили свои дублёнки. Пришлось также разуться и сунуть ноги в кожаные шлёпанцы. Разумеется, нам выдали и халаты, но только не белые, а зеленоватые, нейлоновые. Получили мы и по шапочке, надев которые превратились в медиков. Между прочим, я подумала, что Швоева нужно как можно скорее переводить отсюда в «Кресты», иначе его могут достать люди Кулдошина. Хорошо, что Юра-Бешеный находится очень далеко и вряд ли сумеет сориентироваться в обстановке.
Мы неслышно следовали по лестницам и коридорам больницы, вдыхая запад лекарств и хлорки. Вёл нас уже молодой врач, похожий на студента, и объяснялся только знаками. Персонал, скорее всего, боялся возможной ответственности, но, наряду с этим, честно отрабатывал полученные от нашего агентства деньги. Толстуха покинула нас у дверей лифта.
Около одного из боксов на диванчике сидела два парня в камуфляже; поверх формы были накинуты халаты. Озирский поздоровался с ними за руку. Рыжий и веснушчатый охранник покосился на дверь палаты.
— Вовремя вы прибыли, а то его уже через два часа отсюда забирают. И там бы вы его уже не достали. Идите скорее, а то ещё, на фиг, увидит кто-нибудь, и нам влетит…
— Не дрейфь!
Озирский приоткрыл застеклённую дверь палаты и пропустил меня вперёд. Сам вошёл следом и плотно прикрыл за собой створку. А я, не отрывая подошв от пола, приблизилась к широкой и высокой кровати на колёсах, изголовье которой стояло почти вертикально.
В вену Швоева была вставлена игла капельницы. Многочисленные разноцветные провода тянулись от кровати к приборам, на мониторах которых что-то мигало и попискивало. Швоев повернул забинтованную голову и посмотрел на нас равнодушно. Наверное, принял меня за медсестру, которая рано поутру пришла делать укол, а Озирского ещё не узнал.