— Значит, собачьи бои его всё же интересуют?
Я удивилась, потому что представляла царящую в доме Кулдошиных атмосферу иначе. А вдовец, оказывается, уже начал приходить в себя.
— Наталья Лазаревна это дело не одобряла, — зло, сквозь зубы, сказал Шестаков. — Собак жалела. Твари Божьи страдают! Рычание, кровища, жуть… Собак она жалела. — Шестаков посмотрел на жёлтые квадратные часы «Тиссо», удачно подобранные к жёлтому же ремешку. — А вот людей — нет…
— То есть? — Я опасливо покосилась на прозрачную перегородку.
— Там ничего не слышно.
Шестаков перехватил мой взгляд. Карие глаза его горели в полумраке, а ладонь нервно тёрла густой ёжик волос. Левая щека Павла часто дёргалась.
— Оксана Валерьевна, вы много ещё услышите о покойнице. Сожалею, но «ничего или хорошо» — это категория не для следователей, не для сыщиков. О потерпевшей надо знать правду и только правду, иначе тайну её гибели не раскрыть. Вам придётся встретиться с друзьями и врагами Натальи Лазаревны, поклонниками и завистниками. С палачами, если повезёт, и с жертвами — это я вам гарантирую. Хотя бы потому, что одна из её жертв — я сам. Не будучи уполномоченным вводить вас в курс дела, всё-таки расскажу кое о чём…
— Вы — жертва?! — Я закашлялась и никак не могла остановиться.
— Представьте себе, Оксана Валерьевна. До сих пор вы общались только с Людмилой, поэтому не представляете, что у её обожаемой крёстной вообще могут быть какие-то жертвы. В крайнем случае, она сказала про азиатов, которым Наталья запретила мыться в своей бане.
— Да, Мила про это говорила. Кстати, она знала, что вы работаете в службе безопасности оздоровительного комплекса? — поинтересовалась я.
В дублёнке стало очень жарко, и пришлось скинуть капюшон.
— Нет, не знала, иначе сказала бы вам. Мила не из тех, кто умеет хранить тайны.
Шестаков внимательно смотрел мне в глаза, словно решал для себя, стоит ли продолжать неприятный разговор. И, видимо, решил, что стоит.
— Да, ради крестницы Наталья была готова на всё. Видимо, так она понимала свой долг. Если в детском саду Милочке доставался кусочек торта без ягодки, тётя закатывала скандал воспитателям и покупала племяннице огромный торт в магазине «Север» на Невском. Когда Мила сказала ей, что Пашка Шестаков бросил её беременную, Наталья Лазаревна поставила себе цель — поженить нас, обвенчать, расставить всё аккуратно по полочкам. Скорее всего, другой возможности поговорить откровенно у нас не будет. Юрий Иванович не потерпит меня рядом с собой, если узнает, какие отношения на самом деле связывали нас с Натальей. Сам он не в теме, конечно, а то давно повесил бы «мокруху» на меня. Я имею веский мотив — месть. Но аналогичный мотив существует у многих в этом городе. Я сразу говорю, что к убийству не причастен и даже не знаю, кто именно это сделал. Вы можете не верить — ваше право. Но вы должны выслушать меня, чтобы добыть для себя ценную информацию. Думаю, вам она пригодится.