У нас же оставалось очень мало времени на посещение могилы родителей. Кроме того, надо было проскользнуть незаметно — пока рядом никого нет. Да под таким дождём никто и не пошёл бы на кладбище — дураков нет. Конечно, как я и думала — ни букетика! Всё собирались поминать Рину, и ни одна свинья не появилась. Думали просто пожрать у нас на дармовщинку. И заодно поглядеть, как мы живём, какой у меня муж, если он есть. А для этого любой предлог сгодится, как известно.
Мы положили четыре белых букета по восемь цветов. Повесили красивый венок на ограду. Я смотрела на фотографии папы и мамы, до крови кусала губы. А родители смотрели на меня — с жалостью и надеждой. Лица у них были совсем живые и очень виноватые. Родители словно просили прощения за то, что так рано ушли, бросив на меня малышню.
Потом папа как будто подмигнул: «Ксанка, выше нос! Всё будет хорошо!» А по маминому лицу, как слёзы, катились дождевые капли.
Мы стояли под чёрными громадными зонтами. Но, тем менее, промокли. Особенно досталось ногам. Братья замёрзли, начали ныть и проситься домой. А ведь сегодня им позволили не ходить в школу, так что могли бы и потерпеть. А вот Липка, замотанная в чёрный платок, разревелась. Я опять удивилась, что причитает она точь-в-точь как мама — нежно и звонко.
На этом месте мы оплакивали отца пять лет назад. Только тогда братья сидели на руках у родственников. А теперь те не могут приехать с Украины — нет денег. Озирский обнял Липку, успокаивая её. Потом вытер глаза и носы мальчишкам. А моя сестрица сунула свои ледяные руки Андрею в рукава — погреться.
Я опустилась на колени, подстелив дождевик. Поцеловала лица родителей и серо-сиреневый гранит надгробья. На еловых лапах дрожали бусины капель. Цветы и венок тут же намокли.
— Андрей, если погибну, похороните здесь. Хотя бы фотографию, — шёпотом попросила я шефа.
Он молча кивнул и отвернулся.
— А сейчас провезите меня по Москве. Хочу с ней попрощаться.
— Не болтай! — Озирскому надоел мой пессимизм. — Ну, давай, прокатимся. Только недолго — нам ещё поминки справлять.
По дороге я так надоела Андрею просьбами позаботиться о детях, что он, наконец, взорвался.
— Кажется, я не давал повода сомневаться в своих клятвах!
Но тотчас же, сообразив, в каком я состоянии, тронул Брагина за плечо.
— Ромыч, вези, куда Оксана скажет…
Сестра и братья против прогулки не возражали. Дождь был нашим союзником — с улицы будто всех вымело. Да и примета добрая, опять же.
Мы объехали вокруг Кремля, потом рванули по Тверской. Оттуда уже свернули на Беговую. Поездку скомкали, потому что мальчишки захотели в туалет. Липка тоже шепнула, что у неё месячные, и она больше не может. Пришлось сказать, что с меня довольно, и направиться домой.