На полянку вышел высокий плечистый мужчина в тёмном спортивном костюме, и Алиса тотчас же узнала физрука Чаркина. Компанию Сергею Николаевичу составили Вован Азибаев, Боря Артемьев и двое незнакомых, коротко стриженых молодых людей в кожаных куртках и мешковатых брюках.
Увидев самых настоящих «братков», Алиса окончательно потеряла дар речи и застыла. Ей казалось, что кровь леденеет в жилах, а глаза превращаются в стекляшки. Денис сжимал её ладонь, будто хотел успокоить и подбодрить.
Ещё один бандит вытащил на полянку Люцию Бражникову и грубо швырнул её под берёзу. Даже в темноте Алиса увидела, что «Санта Лючия» вся в поту, синяках и крови. Боди на ней было разорвано, брюки из кисеи до половины спущены. Всегда чистые, красиво уложенные волосы безобразными сосульками свисали на лоб. Видимо, серьёзный разговор происходил в другом месте, а продолжить его почему-то решили здесь, на пропахшей черничным листом полянке.
Люция, тихо скуля, лежала на том самом месте, где только что сидели Алиса с Денисом.
— Ты бы проверил, нет ли здесь кого, — тихо сказал физрук Борису.
— Кому здесь быть-то? Дети спят давно. А потрахаться и в вожатской можно.
Боря всё-таки обошёл полянку по периметру, но в кусты не полез. Вован стоял над Люцией и тяжело, со свистом, дышал.
— Ну, чего уставился, лось сохатый? Трахай! — приказал Чаркин.
— Нет… Не могу. Не хочу! Я люблю её, Серый. Я всё понял, и она поняла. Мы искупим, отпашем. Она сгоряча ботала, век воли не видать! Не надо нам ничего. Я был против, ты знаешь. Я знал, что Романычу не понравится такой базар…
— Да, вам уже действительно ничего не будет надо, — прошипел Чаркин. — Законник грёбаный, Атосик сраный, давно ли в зоне парился? Кому обязан всем, что имеешь? Не Романычу ли? На кого вздумал хвост поднимать? Урод паршивый…
Чаркин говорил спокойно, даже весело, но Алиса цепенела от его голоса. Ладно, что Денис почти ничего не понимал, смотрел во все глаза, как на экран, где показывали интересное кино. Привыкший к подобным сценам в фильмах, мальчик не запаниковал и не стал задавать вопросы.
— Вован, ты ведь знаешь, что я гнилые зубы с корнем рву. Сколько раз уже… Чтобы другие, здоровые, не заражались. И потому пощады ни ей, ни тебе не будет. Хозяин не может более вам верить. Значит, не хочешь поиметь её напоследок? Может, ребят угостишь? Что такой сучке трах на круг? Только кайф словит перед смертью…
— Серый, она же баба! Дура! Захотела лишнего! Это же фуфло, не заложит она — самой же чалиться придётся. Люля в говне по уши! И семья у неё, дети. Двойникам по три года. Мы хозяину можем ещё послужить. Литерить будем даром. Всех загасишь, Серый, где новых верняков возьмёшь? Думаешь, мы ссучились, а они чесняками останутся? У меня на товар претензий не будет. Мне моей доли не надо. Всё бери, реализуй. «Тачку» прихвати мою — в Выборге стоит, только что растаможил. Ты же знаешь — я в законе. Я за тебя на перо пошёл…