Глупо, однако, было бы думать, что все женское население Рима состояло только из таких женщин, которых высмеивали Ювенал и Марциал и с такой неприязнью описывал Овидий. Большинство женщин, без сомнения, выходили из дома, чтобы зайти в лавку, или посетить друзей, или по другим привычным и совершенно безобидным причинам. Если бы они читали Овидия и Ювенала, то были бы шокированы, узнав о том, что есть женщины, которые живут совсем другой жизнью.
Наличие театра и цирка предоставляло для женщин и мужчин одну из самых привлекательных черт столичной жизни. Поэтому удивительно, что жена Сатия, не любившая ни того ни другого, не хотела уезжать из Рима.
«Если женщины идут на представление, они идут, чтобы представить себя», – писал Овидий. И это естественно; они не были бы женщинами, если бы их не заботило, какое впечатление они произведут. Сатирик, конечно, писал о тех, кто обвешивался украшениями с ног до головы. Но наверняка в театре или цирке было много просто красиво одетых женщин. Разумеется, императрица не могла себе позволить, чтобы ее не замечали; Агриппина Младшая, облаченная в платье, которое было сшито из тканей, сотканных из золотых нитей, и наблюдавшая за морскими маневрами Клавдиевых кораблей, несомненно, притягивала всеобщие взоры.
Женщины и мужчины в цирке сидели рядом. Август считал, что женщинам не подобает смотреть соревнования атлетов (включая борьбу), и издал указ, по которому им запрещалось появляться в цирке раньше пятого часа (около одиннадцати часов), когда состязания атлетов уже завершались. Женщинам разрешалось смотреть гонки на колесницах, которые они обожали не меньше мужчин.
Во времена республики женщины сидели рядом с мужчинами и в театре. Именно здесь, в 79 году до н. э., в возрасте пятидесяти лет, Сулла познакомился с молодой, хорошо воспитанной кокеткой Валерией, которая стала его шестой женой. Проходя мимо него на свое место, она выдернула из его плаща нитку, а когда он обернулся, извинилась и сказала, что сделала это для того, чтобы позаимствовать у него удачу. Сулла спросил, кто она такая. «После этого они ловили взгляды друг друга, оборачиваясь и обмениваясь улыбками, – и в конце концов договорились о том, что поженятся» (Светоний. Жизнь божественного Августа).
Во времена империи мужчины и женщины в театре и в цирке стали сидеть отдельно. Весталки имели специальные места, где к ним могли присоединиться дамы из императорской семьи, а другие женщины смотрели представление, сидя в специально отведенном для них месте, и могли общаться с мужчинами только во время прогулки в портике. В театре они могли привлечь к себе внимание только так, как это сделала Эмилия Лепида. Она устроила во времена Тиберия целое представление, продемонстрировав все свои недостатки. Насколько грубыми и безнравственными были подобные фарсы, мы можем только догадываться, ибо их описания до нас не дошли. Пантомимы, обычно на мифологические сюжеты, отличались крайней непристойностью. Тертуллиан конечно же не был бесстрастным свидетелем. «Вы бережете свою дочь, – пишет он, – чтобы она не слышала ни одного грубого слова, а потом ведете ее в театр, где она слушает актеров и смотрит на их жестикуляцию».