Остров Пандатерия (в наши дни – Вентотене) – лежит в тридцати одной миле к западу от самого крайнего мыса, расположенного в северо-западной части Неаполитанского залива. Длина этого острова – менее двух миль, а ширина нигде не превышает полмили. Из его древней истории до нас дошел лишь один факт – на нем обитало огромное количество полевых мышей, которые съедали проростки виноградной лозы. Это означает, что в древности на нем выращивали виноград, в то время как сейчас там растет несколько колючих грушевых деревьев.
На Пандатерии есть небольшой заливчик, который древние римляне вырубили в туфовых скалах; на самой северной оконечности острова стояла императорская вилла, похожая на крепость, несомненно оборудованная всем, что нужно для жизни. Теперь от нее остались руины, которые используют в качестве свалки. В древности здесь были рабы и гарнизон, следивший, чтобы туда никто не проник.
Чем же занималась здесь Юлия? Очень скоро ей – как и ее собственной дочери Агриппине и другим прославленным римским женщинам, сосланным на этот остров позже, – надоело рассматривать вулканические породы и любоваться театральным величием его утесов, омываемых морем и согреваемых солнцем. Ее утомили бесконечные ветра, благодаря которым он и получил свое современное название. В ясный день на горизонте были видны берега Италии, напоминавшие ей о лучших временах; а в хорошие и плохие дни огромная гора Сан-Стефана (где сейчас живут осужденные), высившаяся всего в миле от дачи, свидетельствовала о том, что бывают тюрьмы и похуже.
Компанию Юлии составляла мать; но, прежде чем допустить к ней посетителей, их тщательно осматривала стража, по приказу самого Августа. Ни один мужчина не мог попасть на остров – если, конечно, не был политиком или уродом. И даже на этом острове, где выращивали виноград, мстительный отец Юлии категорически запретил давать ей вино.
Римляне не преминули сравнить доброту ее матери с суровостью отца; неудивительно, что все считали, что Юлия наказана слишком строго. Протесты народа сначала не давали никакого результата, поскольку Август заявил, что скорее вода подружится с огнем, чем он освободит свою дочь. Люди стали бросать в Тибр горящие факелы, но Август никак не реагировал. Тем не менее через некоторое время он смягчился, и Юлии было разрешено покинуть Пандатерию и поселиться в Реджио в Южной Италии. Он даже признался, что сожалеет о том, что в письме, посланном им в сенат, слишком грубо выразился о ней.
Нарушив закон в отношении своей дочери, Август пошел дальше – он заявил, что те люди, которые будут поддерживать запрещенные связи не только с ней, но и со всеми женщинами из дома Юлиев, будут считаться изменниками родины. Позже Тацит писал: «Как бы ни были достойны порицания супружеские измены, они все-таки довольно часты; объявив их изменой и святотатством, Август ушел очень далеко не только от традиционного римского великодушия, но и от формулировки самого закона».