Преданность Ливии Августу, как и его преданность ей, не вызывает сомнения. В молодые годы она не только терпела, но даже поощряла его неверность – со случайной девушкой или с Теренцией, женой (по описанию Горация, очень сексуальной) своего министра Мецены, которая выполняла все его желания. Ливия ухаживала за ним во время его многочисленных, а в молодые годы – очень тяжелых болезней. Большую часть жизни Август зависел от нее, и частенько бывало так, что он нуждался в ее советах, и даже, в особо серьезных случаях, приходил к ней со своими записями по тем вопросам, которые хотел с ней обсудить. Естественно, Август никому не хотел рассказывать об этом, но люди, хорошо знавшие его характер, могли догадаться. Злобные критики, которые, более века спустя, удовлетворяли ядовитому вкусу Тацита, были готовы утверждать, что Август решил назвать Германика, а не Тиберия своим наследником в 4 году н. э., но Ливия убедила его не делать этого. Люди поумнее понимали, что в течение всей жизни Августа Ливия оказывала на него облагораживающее влияние; и, в отдельные времена, когда они оба уже умерли, этот вопрос становился темой свободных сочинений некоторых просветителей. В результате разгорелась долгая дискуссия, фактически почти монолог, в котором Порция выступила в защиту Ливии, утверждая, что «милосердие не может быть чрезмерным». Предотвратить преступление можно не угрозой казни, а завоевав уважение и признательность человека, который собирается его совершить. Это сочинение, к счастью, сохранилось и служит для нас примером настоящей, а не выдуманной истории. Сенека включил его в свой трактат «О милосердии», а словоохотливый Кассий Дио очень подробно его излагает.
Это на самом деле разговор госпожи Гордячки со своим мужем. Он происходит в постели; Август ворочается и никак не может уснуть – его голова занята мыслями об очередном заговорщике, которого надо казнить. Это Корнелий Цинна, внук Цинны, противника Суллы и Помпея Великого, позже, в 5 году н. э., ставшего консулом. Его арестовали, но, после вмешательства Ливии, помиловали. Если верить Сенеке (который, несомненно, ошибся в датах), это произошло в Галлии между 16 и 13 годами до н. э. Согласно еще более драматическому рассказу Дио, Цинна был арестован в Риме в 4 году н. э. На следующее утро он предстал перед императором, чтобы выслушать свой приговор. Август сказал: «Я не только дарую тебе жизнь, но, в знак моего доверия, обещаю сделать на следующий год консулом». Он мог бы добавить: «Благодари за это мою жену».
Красота Ливии, которую она сохранила до старости, с годами стала несколько суровой; и, хотя в личной жизни она позволяла несколько более, чем допускали приличия, в ее доме, где она верховодила, царила строгость вместе с традиционной римской благопристойностью. Ливия прилагала много усилий, чтобы выглядеть достойно на публике. Она обладала красотой Венеры и характером Юноны; в ее случае лесть Овидия была вполне оправданна. В своей семье и за ее пределами Ливия демонстрировала щедрость; несмотря на резкость, она была доброй и даже, удержав своего юного внука Клавдия от одного из его поспешных литературных проектов, полезной; возможно, она поняла, что мальчик не так глуп, как его считают. Женившись на Плаутии Ургуланилле, внучке одной из самых близких подруг своей бабушки, он обеспечил себе счастливую жизнь. Ливия была очень привязана к своей невестке Антонии, которая, после смерти Друза, переселилась в ее дом. Она жалела свою падчерицу Юлию и делала все, что могла, чтобы облегчить ей тяжелую жизнь в ссылке. Тацит считал своим долгом упомянуть об этом, впрочем не без ехидных замечаний. Когда ее сын стал императором, она не один раз спасала подруг, мужья которых попадали в беду.