– Когда законы, по которым предлагают жить, нам непонятны, надо просто не подчиняться им, – пробормотал Давид.
– Не ищи объяснений, не порти себе кровь. А нам – жизнь. Просто он здесь и все хорошо.
Эстебан с Паломой, сиделкой Алисии, отправились за покупками, а Джерай остался с больной. Все было спокойно, дыхательный аппарат работал хорошо, трубки на теле закреплены, вмешательства не требовалось. Джерай в случае чего позвал бы на помощь.
Анхела пошла готовить ведра и тряпки. Давид ждал ее в большой комнате, где прошлым вечером проходил прием. Как и в прошлый раз, когда он чуть не упал в обморок, одна сцена за другой разворачивались у него в воображении, заставляя его, застыв, присутствовать на странном спектакле призраков-воспоминаний.
Запах больничной палаты в комнате Алисии, так похожий на те запахи старого, больного тела, на тот самый омерзительный затхлый запах, гулявший по коридорам его детских воспоминаний, притянул сюда целые фрагменты прошлого, и Давид не мог отвести от них взгляда. Наклонно установленная больничная кровать, стул рядом, тумбочка, уставленная лекарствами… Именно так было в доме престарелых в Валье-Солеадо, в той маленькой комнате на третьем этаже, у четвертой койки справа по коридору.
Тогда Давиду было тринадцать лет. А дед Энрике умер, когда ему было девять. Мама разбудила его ночью и сообщила, что у дедушки был смертельный сердечный приступ и теперь надо бодрствовать у его гроба. В гробу лежало то, что не являлось его дедушкой, игравшим с ним в карты и шахматы, дедушкой, который знал, как раньше назывались улицы и какие здания находились на месте нынешних. Тело вместе с головой у него было обернуто в саван, а черты лица стали совсем другими. Дедушка не походил на себя ни на бодрствовании, ни во время похорон, но именно с этого времени Давид стал о нем часто думать – чаще, чем когда тот был жив. Словно его отсутствие было больше, чем он сам. Его мертвое тело, которое задвинули в длинном ящике в стену кладбища, совсем мало значило во всех этих переменах.
Но не так думала бабушка. Потеря мужа ужасно сказалась на ней. Маленькие возрастные чудачества переросли в полномасштабный старческий маразм. Она теперь нуждалась в ежеминутном присмотре и не могла жить одна, но проблему не решал и переезд к детям. Пытались нанимать сиделку – возникли скандалы. Бабушка кричала, что та ее пыталась ограбить, ее кормят нечистотами, бьют и хотят похитить.
Сыновья несчастной собрались на совет и решили, что единственный выход – специальное заведение, где умеют обращаться с подобными больными. Может, ей полегчает в среде таких же вдовых старушек, как она сама. И в любом случае опытный персонал сведет ее мучения к минимуму, а им позволит нормально работать. Поначалу бабушка привыкала к новому месту трудно, но через несколько недель ситуация улучшилась.