— И сколько же он стоит?
— Цифры и наименования валют, которые я мог бы назвать, ничего вам не скажут, митан, да и грубостью будет упоминать о ценах в присутствии дорогого гостя. Примите моё гостеприимство и расслабьтесь.
Получив Выслушав эту любопытную историю, я, всё-таки, не спешил подносить стакан к губам. Алкоголь, даже такой как этот султ, притуплял чувства и ослаблял бдительность, что могло стать причиной скоропостижной смерти одного расслабившегося тана.
— Стало быть, добрый друг мой, вы хотите предложить сделку.
Его стакан опустился на маленький столик, разделявший подлокотники наших кресел.
— Есть такая идея.
— Что-то в обмен на моё спасение?
— О, нет! Вытащить вас из лап Упорствующих я должен был ради соблюдения условий другой сделки.
— То есть моё спасение кто-то заказал?
— Не то чтобы вам что-то угрожало с самого начала. У меня всё было под контролем. Я подрядился устроить вашу встречу с моим клиентом и я не мог оплошать.
— И кто же в этом мире так страстно пылает желанием встретиться со мной? Уж не сама ли Темнота? — позволил себе улыбнуться я.
— Вообще-то да, именно она, — непринуждённо ответил он.
Повисло молчание и продлилось оно довольно долго.
— Темнота? Та Темнота?
— Она самая.
— Вы ведёте дела с Темнотой? Как это вообще возможно?
— Митан, я продаю и покупаю солнечные системы, я торгуюсь с богами и выставляю условия демонам. Для вас Темнота есть величайшее зло, а для меня — ещё один клиент, нужды которого я стремлюсь удовлетворить.
Ни грана пафоса, ни толики высокомерия, лишь обстоятельное доведение до ума собеседника простых и естественных истин.
— Значит, торгуете бессмертием, солнцами, мирозданиями и… прищепками для сосков?
— Я и грязью торгую, — ни на секунду не смутился он, — вы не поверите, как дорого стоит кусок обычной грязи в некоторых мирах, особенно в тех, где всё и вся состоит, к примеру, из аллотропной формы углерода, известной вам под именем "алмаз". Я продаю и покупаю материальные и нематериальные товары, жизнь и смерть, исполнение практически любых желаний. Темнота пожелала встретиться с вами лично, но не могла достичь этого самостоятельно, а я оказался поблизости.
Стекло тумблера холодило пальцы, это камень внутри охлаждал напиток, не портя его привкусом тающего льда. Золотистые радужки глаз Аволика очень красиво сверкали в свете каминного пламени, длинные пальцы сцепились в замок на груди, лицо выражало вежливое терпение. Он позволял мне размышлять над складывавшейся ситуацией, никуда не торопил, ни на чём не настаивал. Пока.
— Это вы организовали наше с Себастиной попадание во Внешние Пустоши.