– Я поняла, – только и сумела пропищать она, потом развернулась и направилась к двери.
Чувствуя, что ей нужно отсюда убраться, она почти побежала к выходу. По дороге схватила с банкетки сумочку, потом схватилась за ручку двери, нажала ее и приоткрыла дверь. В лицо ей пахнуло прохладным воздухом летней ночи, и этот воздух пах свободой. Она открыла дверь шире, но дверь тут же захлопнулась.
Она оторопело заморгала и увидела перед собой сильную руку Джеймса. Ей не терпелось уйти. Стараясь, чтобы голос звучал как можно спокойнее, она проговорила:
– Ты принял решение. Больше говорить не о чем.
– Я не хочу, чтобы ты уходила вот так. Не стоит садиться за руль, когда ты расстроена.
У него был такой мягкий голос, чертовски мягкий, и такой понимающий, что Грейси захотелось заехать ему кулаком по физиономии. Но она только сжала руки в кулаки.
– Я не расстроена.
– Расстроена. И перестань спорить, чтобы мы могли поговорить.
Грейси хотелось ему возразить, но у нее не было сил.
– Нам не о чем говорить.
Он положил свои ладони, теплые и сильные, на ее голые руки выше локтя. На какую-то короткую безумную секунду ей захотелось прислониться к нему и растаять.
– Грейси, давай вернемся, сядем и поговорим об этом.
– Нет.
– Упрямица, – прошептал он у самого ее уха.
Грейси стиснула зубы.
– Ты отказался. И ты был прав, что отказался. Это была глупая затея.
Его пальцы сжались на ее руках. Грейси поморщилась.
– Как ты собиралась со мной спать, если ты не переносишь, когда я к тебе прикасаюсь?
– Не говори ерунду. – Она не знала, что еще сказать. – Это не имеет значения.
Он повернул ее напряженно застывшее тело. Грейси могла бы потребовать, чтобы он ее отпустил, и она достаточно хорошо его знала, чтобы сознавать, что он бы это сделал. Джеймс Донован не из тех мужчин, которые пользуются преимуществом в силе. Но ее губы оставались упрямо сомкнутыми. Она прислонилась к двери и посмотрела мимо Джеймса в теплое пространство, которое было его домом.
– Возможно, я был немного резковат. Позволь мне сделать вторую попытку.
Его кисть скользнула вверх по ее руке и легла на ее затылок. Грейси поежилась. Ошибки не было: от его прикосновения ее тело покрылось мурашками. Она отказывалась смотреть на него. Она даст ему высказать то, что он хочет сказать, а потом уйдет и больше никогда не вспомнит об этой катастрофе.
Его большой палец погладил изгиб ее шеи, как если бы он пытался ее успокоить, но она только еще больше напряглась.
– Если я буду когда-нибудь иметь удовольствие спать с тобой, я хочу, чтобы ты оказалась в моей постели потому, что хочешь там быть, а не потому, что пытаешься выкинуть меня из головы. Неужели это так трудно понять?