Глаза Серафии становились все больше с каждым его словом.
– Это парадный мундир короля! – возразила она.
В этом сомнений не было.
– На нем шнуры и кисточки и проклятый светло-голубой пояс. Я буду выглядеть как сказочный принц на балу.
Серафия нахмурилась:
– В этом весь смысл, Габриэль. Ты будущий его величество король дон Габриэль Первый. И это твой парадный мундир.
– Может быть, в сороковых годах, когда мой прадед был королем, его можно было носить, но в наше время это старомодно и смешно.
– Это не повседневная одежда. Она для особых событий: коронация, свадьба и торжественные мероприятия, например прием в особняке Роулинга. Все остальное время ты будешь носить нормальную одежду.
– Нормальную одежду, которую выбрала ты, – отметил он язвительным тоном.
Не намного лучше, на его взгляд.
Серафия вздохнула и повесила наряд обратно в шкаф. Захлопнув дверцу, устало прислонилась к ней спиной. Закрыла глаза и сжала переносицу большим и указательным пальцами.
– Мы улетаем в Алму через два дня и еще столько должны сделать. Если так и дальше пойдет, нам ни за что не успеть все. Ты нанял меня, Габриэль. Почему же ты сопротивляешься и возмущаешься из-за каждой мелочи?
Он вовсе не думал, что сопротивлялся всему. Вопрос с часами не обсуждался, но они вроде разрешили это недоразумение. Одежда – просто горькая пилюля, которую ему трудно проглотить.
– Я не пытаюсь специально усложнить тебе работу. Видимо, это просто мой дар.
Серафия закатила глаза:
– Похоже. Тебе и правда нравится выводить меня из себя. Я видела, как ты улыбался, видя мое раздражение.
Габриэль вынужден был признать, что это правда. В приступах раздражения Серафия выглядела еще прекраснее, если такое вообще возможно. Наверняка она еще прекраснее, когда кричит от страсти, цепляясь за простыни. Когда он по ночам думал об этой женщине, дефилировавшей по подиуму несколько лет назад, то представлял ее себе исключительно без одежды.
А делал он это часто. С той встречи на террасе Габриэль каждую ночь одиноко лежал в постели, размышляя о Серафии. Невольно. Она была его юношеской фантазией, ее фотография в бикини красовалась в качестве заставки на экране его первого компьютера. Прошло много времени с тех пор, как он был влюблен в Серафию, но прежняя страсть вспыхнула в Габриэле, как только он ее увидел.
Наверное, все дело в комендантском часе, введенном его семьей. На следующий день после того, как его брат отрекся от престола, Габриэля практически насильно перевезли из пентхауса в семейный особняк. Он уже несколько недель не посещал клубов, баров, вечеринок и не общался с друзьями. За каждым его шагом наблюдали, и Габриэль уже балансировал на грани – это был самый длительный период воздержания за всю его взрослую жизнь.