– Ты не спустишься вниз со мной?
Серафия усмехнулась:
– Это как в аэропорту, но без назойливых журналистов. Ты должен насладиться моментом. Один. – Она сегодня ни с кем не подружится, если появится под руку с королем и тем самым обойдет всех дам. – Удачи, – пожелала она, подмигнула ему и начала осторожно спускаться по лестнице в толпу. Внизу рассталась со своим эскортом и встала рядом с одним из королевских телохранителей, чтобы посмотреть на выход Габриэля.
Оркестр заиграл гимн Алмы. Шумная толпа сразу смолкла, и все обратили взоры к флагу, свешивающемуся с перил второго этажа. Как только музыка отзвучала, Габриэль появился на вершине лестницы: он выглядел как человек, которого растили для трона.
– Его королевское высочество принц Габриэль, будущий его величество король Алмы дон Габриэль Первый.
Толпа аплодировала, когда он спускался по лестнице. Воздух в зале был наэлектризован от волнения. Габриэль не в полной мере понимал, насколько это важно для народа Алмы. Они были свободны, и его прибытие являлось живым, дышащим доказательством этой свободы. Гости кланялись и делали реверанс, когда он проходил мимо.
– Боже мой, он такой красивый. Не думала, что это возможно, но он еще привлекательнее Рэйфа.
Серафия обернулась и увидела молодую женщину и ее мать, стоявших рядом. Женщине было года двадцать три, ее сапфирово-голубое платье подчеркивало золотистость кожи и светлые волосы. Мать – копия, только постарше, в более сдержанном платье серебристого цвета. На обеих сверкали бриллианты, но блеск в их глазах был еще ярче, когда они смотрели на Габриэля.
– О, Дита! – воскликнула мать. – Он идеально подходит для тебя. Сегодня твой шанс. Ты выглядишь безупречно, лучше любой девушки здесь. – Она оглядела зал, словно сканируя конкуренток. Ее взгляд на мгновение остановился на Серафии, но тут же переместился дальше, не придав особого значения ее присутствию. Видимо, женщина не читала Vogue, иначе сразу бы поняла, что стоит рядом с бывшей супермоделью.
Зато Серафия узнала ее. При упоминании имени дочери она поняла, что мать – это Фелиция Гомес. Семья Гомес считалась одной из самых богатых в Алме, и все ее члены, в отличие от Роулингов, были уроженцами Алмы, как и Эспина. Многие из богатых семей бежали из страны, когда к власти пришел Тантаберра, но семья Гомес осталась.
Серафия никогда не встречалась с ними, но слышала, как ее мать иногда говорила о них. Редко что-то лестное. У нее сложилось впечатление, что они ненадежные друзья, – так сказать, до первой беды, – которые пытались снискать расположение любой власти. Серафия не знала, на что они пошли, чтобы сохранить свои деньги и земли во времена диктатуры, но была уверена, что семья Эспина не была готова заплатить такую цену.