На границе интуриста Ивана Христофоровича Курочкина, как позарез необходимый государству источник валюты, встречали с оркестром. Симпатичная блондинка с толстой черной косой поднесла ему хлеб-соль; специально приставленный гид-переводчик бойко тараторил ему в ухо по-испански, затрудняя естественное понимание родной речи; Большой театр прислал ангажемент на премьеру балета "Заря революции". Курочкин честно выдержал два дня, потом тайком купил плацкартный билет до Владивостока, сел в поезд и затерялся в необъятных просторах Советского Союза.
На необъятных просторах СССР царствовала зима. О, долгожданная русская зима! О, морозные узоры на окнах и желтые сосульки под вагоном! Курочкин, часами стоя в тамбуре, взахлеб пил крепко насыщенный никотином воздух родины. Ночью он всматривался в небо, вспоминая забытые созвездия родного северного полушария. Его восхищала некая патриархальная всеобщая родственность пассажиров, уют вагона-ресторана (хоть выучка официантов была ни к черту) и осознание долгожданного возвращения к истокам.
На второй день, во время остановки в Казани, к Курочкину подошли двое рослых молодых людей в кожаных полушубках.
- Нехорошо, гражданин, - сказал один. - Придется пройти.
- Билет сдадите в кассу, - добавил другой. Пассажиры вокруг князя разом поднялись и направились в туалет, который, несмотря на стоянку, почему-то функционировал. Курочкин, вполне представлявший советские порядки, понял, что пройти придется.
!Следователь казанской прокуратуры Ринат Идинакуев долго и доброжелательно смотрел князю в лицо.
- Константин Ильич, - сказал он наконец, - мы же с вами интеллигентные люди. Вы все прекрасно понимаете. Органам про вас известно абсолютно все. И было известно с самого начала! Дела ваши швах, запираться бесполезно. Вы - агент иностранной разведки, в прошлом - боевой офицер, эмигрант. Это в любом случае высшая мера. - В руках Идинакуева оказалась пачка фотографий, в которой Хряков узнал себя анфас (с якорем на шее) и в профиль, Ван-Ю-Ли, говорящего воробья, фотокопию гуанового контракта и Джипси Гандон в разных позах.
- Что вам угодно? - хмурясь, спросил князь.
- Маленькой помощи следствию, - ответил Идинакуев. - Ни вам, ни мне не нужно бесполезное геройство. Вы подписываете ряд документов и спокойно возвращаетесь к себе в камеру. Мне бы не хотелось, скажем, зажимать вам пальцы дверью, тем более, что это вредит почерку. Поверьте, результат все равно будет один и тот же.
- Что за документы?
- Распоряжение о добровольном перечислении всех средств вот на этот счет - раз. Полное признание своей вины - два. И список своей агентурной сети - ознакомьтесь, кстати, с фамилиями, а то может неудобно получиться, - следователь помолчал и добавил. - И пусть совесть вас не мучает, с вами или без вас - эти люди все равно обречены. Как и вы. Просто я хочу избавить вас от лишних мучений, а себя - от неприятной и утомительной работы. Подпишите, Константин Ильич. Кстати, ваши средства пойдут на полезное для родины дело, а вам они уже не понадобятся. Можете, конечно, подумать денек-другой!