— Хорошо, я согласен, — отрезал Фредерик, — но вам то что это дает?
— Так, значит, — Хейнс изобразил удивление, — вы не понимаете? В момент вашего полного провала наши представители окажутся тут как тут. И они не будут размахивать знаменами и будоражить народы идеологическими речами. Но у них всегда к услугам потребителей портфель заказов, они готовы поставить на выгодных условиях, снизив цены и предоставив кредиты, самолеты, более приспособленные к нуждам заказчика, чем ваши «миражи», танки, пушки, пулеметы, винтовки, намного превосходящие ваши образцы…
Фредерик Лемуан уже забыл о короткой фразе, предварившей эту беседу, произнесенной Мортоном Хейнсом: «Ну вот вы и приехали, Лемуан». Сейчас он был целиком во власти страшной картины, нарисованной американцем.
— Но это же… чудовищно, — возмутился он.
— Чудовищно? — усмехнулся Хейнс. — Почему вы считаете законным, когда правительство использует все свое влияние, вовлекая даже мирных граждан в продажу боевых самолетов, например Ливии, и чудовищным, когда точно так же поступает промышленный трест?
К тому же, дорогой друг, сфера нашей деятельности не так ограничена. Мы продаем еще и автомобили, нефтеперерабатывающие заводы или текстильные фабрики. Если же мы берем подряд на выполнение плана электрификации, у нас достаточно друзей в Международном банке реконструкции и развития, чтобы предложить не менее выгодные условия, чем Франция или Италия. Правда, порой приходится осаживать слишком назойливых конкурентов, таких, как Франция. А в делах, как вы знаете, все средства хороши.
Француз вытер лицо рукой. Он подумал, уж не бредит ли он. Может быть, эта беседа на берегу эфиопской реки — всего лишь дурной сон. Однако птички щебетали в листве, а обезьяны по-прежнему с воплями преследовали друг друга. Черные тучи затянули небо над горами, но сквозь них пробивался солнечный луч, отражавшийся от круглых черных спин гиппопотамов, купавшихся в реке Аваш. Ни один направленный на пленника ствол не отклонился на протяжении всей беседы.
— Вам не удастся выкрутиться, Хейнс, — сказал в конце концов Лемуан. — Двое ваших людей уже арестованы, а теперь я знаю, кто скрывается под личиной доктора Равено.
Американец с улыбкой взглянул на своего компаньона Якоба Паулюса.
— Я понимаю, — сказал он, — что Осман Загари нарисовал вам портрет своего… французского друга. Но это не имеет значения, ведь только вы знаете об этом. Что же до ареста моих людей, охотно признаю, что мы столкнулись с досадной неприятностью. Но думаю, что Вандамм сумеет все уладить, к тому же в любом случае нам с Якобом лучше сегодня же вечером вернуться в Найроби. Правда, я намеревался провести в Аддис-Абебе несколько дней… Ну что ж, в следующий раз.