– Теперь настало время ввести в мою историю Майкла Гатеркола, – сказала мне тогда леди Плейфорд. – Он мой юрист и отлично знает свое дело, однако он не всегда был партнером в одной из самых блестящих юридических фирм Лондона. Это я попросила Орвилла Рольфа принять Майкла к себе, причем принять всерьез, и Орвилл – чья семейная фирма, «Рольф и сыновья», занималась еще делами моего мужа и моего отца – не подвел.
Я познакомилась с Майклом, когда он написал мне, что хотел бы занять должность моего личного секретаря в ответ на объявление, которое я поместила в газетах. Он служил тогда клерком в одной юридической конторе, где человек его ума и образованности был совершенно не к месту. Но он, со своей всегдашней неуверенностью, похоже, готов был протирать там штаны до конца жизни. И, может быть, так бы и случилось, не попадись ему однажды на глаза то мое объявление. В детстве он так любил мои книги, что не смог устоять перед искушением и написал мне. Не хочу хвастаться, но из его первого письма у меня сложилось впечатление, что только мои книги помогли ему удержаться на плаву в самый трудный период его жизни. И, конечно, я пригласила его на собеседование.
Джозеф Скотчер тоже прислал письмо, в котором выражал желание занять ту же должность. Безупречно вежливое, оно, однако, было далеко не столь личным. Еще не видав их в глаза, я уже знала, что предпочту Майкла, но мне все же хотелось поговорить с обоими прежде, чем принимать окончательное решение, поэтому я пригласила их в Лиллиоук. Увы, им пришлось ждать куда дольше, чем следовало, и все из-за Хаттона, будь он трижды неладен! Весь тот день дворецкий упорно что-то от меня скрывал, чем довел меня едва не до кондрашки, – ведь я решила, что это что-то имеет отношение к Майклу и Джозефу, а если так, то мне просто необходимо было выяснить все еще до начала нашей беседы. Но оказалось, что дело было всего лишь в настройке – или как там это еще называют – всех часов в доме, запланированной на следующий день. Я так разозлилась на моего злосчастного дворецкого, что добрых полчаса не могла успокоиться, до того мне хотелось его удушить! Одним словом… случилась непредвиденная заминка, во время которой Джозеф и Майкл сидели у дверей моего кабинета и беседовали. Долго. Скоро вы поймете, почему это имеет такое значение.
Первым вошел Джозеф. У меня просто нет слов, чтобы описать, какое он произвел на меня впечатление. Каждая его фраза была полна Шримп и ее приключениями – казалось, он знает мои книги наизусть, и не просто читает их, а еще и размышляет над ними, – и по поводу всякой из них у него была какая-нибудь теория. Он словно заглянул в самую глубину моего творческого «я» и увидел там то, о чем я и сама не подозревала.