— Это ведь и будет настоящий контакт, нет? — сказал Ганс. Он догадывался, о чем я думаю. — Контакт между людьми.
Я согласился, а сам подумал: на вопрос о контакте можно взглянуть и шире. Зачем отказываться от одного ради другого? Задача так не стоит. Как раз вероятность контакта с иным — продвинутым — разумом, по идее, должна увеличиться. И если однажды к нам на Землю явится Некто весь в белом и скажет: «Вот теперь с вами можно иметь дело», — мы не обидимся. Мы поймем.
Шорох заставил нас оглянуться. По узкому лазу к нам пробиралась Инес. В руке она несла прозрачный пакетик.
С серо-бежевым содержимым.
— Готовь четырнадцатую, — сказал мне Ганс.
2015 г.
Еще секунда — и он бы прошел мимо.
Светало медленно. Сыпалась морось. Ларфид толком не проснулся, он брел, подняв воротник форменной куртки и сунув руки в карманы. Холод и сумеречный свет убаюкивали, притупляли восприимчивость. И синий на сером смотрелся не так уж ярко… Он мог пройти мимо.
Ларфид остановился на полушаге. Пригрезилось, что ли? Может, он задремал — стоя, на ходу? Хорошо бы так! Медленно он повернул голову.
Сон как рукой сняло.
Кусая губы, Ларфид распахнул куртку и расстегнул кобуру. Так же медленно огляделся. «Внимательней! — напомнил себе. — Осторожней!» На миг он почувствовал себя нелепо. В переулке он был один. Рабочие из общежитий шли на завод другой дорогой. Тихим утром на пустой улице крепкий парень, участковый надзиратель, схватился за оружие, испугавшись рисунка на стене.
Ларфид криво ухмыльнулся. Он очень хорошо знал, чего боится.
Слишком хорошо.
Оно не приснилось ему, оно было здесь и не собиралось исчезать. Ларфид надеялся, что перерождаться оно тоже не намерено. Высокий первый этаж жилого здания, ровные, тщательно покрашенные плиты — отличный холст для художника. Граффити изображало цветущую ветку. В памяти нехотя всплыло: орхидеи. Синие лепестки, узкие листья, темно-алые тычинки и пестики… Ларфид прикинул площадь рисунка. Пара квадратных метров, не меньше. Может, больше.
Они были похожи на рты, эти орхидеи. На смеющиеся пасти. Поддразнивали гибкие высунутые языки, топорщились окровавленные вибриссы… Помертвев, Ларфид отшатнулся и выхватил пистолет. Сердце бухало молотом. Ему почудилось, что рисунок шевельнулся.
Почудилось.
Страшно было отвести взгляд, выпустить угрозу из виду. Ларфид с усилием повернул сам себя. «Хватит пялиться, — подумал он, убирая оружие. — Оно неактивно. Пусть спит. Нам здесь выбросов не надо. Что за ублюдок его нарисовал?!» Он выдохнул и вдохнул. Это был его участок и его сфера ответственности. Утро началось с неприятностей. Бывает. Пора действовать.