– Такая умная, сама оставалась бы в лагере! – продолжал Паша в том же духе. – Спортсменка…
– И правда, Пашок, заткнулся бы ты. – Запыхавшаяся Борода махнула на него крупной рукой. – И так тяжело идти, а тут еще ты трындишь!
– Нет, ну слушайте, это совсем не годится. – Ника остановилась. – Вы не понимаете, что… тогда все наоборот… – Ника перевела дух, не в силах подобрать правильные слова.
Она огляделась. Какая же красота. Как хорошо, что из-за жары пришлось так рано выйти. Только что взошло солнце. Матово-золотое, на чистом бирюзовом небе, оно еще почти не грело. Было непривычно прохладно и очень тихо. Пели птицы, как-то по-другому, чем обычно поют в лесу рядом с их дачей. Другие птицы, наверно. Близко пролетела крупная серо-белая птица с широкими пестрыми крыльями, внушительным клювом, посмотрела на Нику круглым глазом, Ника, как зачарованная, проследила за ее медленным уверенным полетом. Круг, резкий поворот, взлет вверх, снова – огромный круг, вот она вернулась, спикировала, но не до самой земли, и опять взвилась вверх. Красиво, бесконечно красиво. Горы вдалеке снижались к морю плавной волной, ни с одной стороны не нависая над плато, на котором был расположен лагерь. Простор, покой и красота.
Паша, видя, что Ника оглядывается с удовольствием и выбирает ракурс для фотографий, внятно выматерился.
Ника оглянулась на него.
– Знаете… Я тогда вообще одна пойду.
– Одной только с восемнадцати лет, – сказал Кирилл.
– Кирюш, Кирюш… – Верочка подошла к нему поближе. – И мы с тобой можем одни пойти, да? Разделимся, ребята, как, а?
– Щас! – Борода потянула ее за лямку рюкзака, да так, что Верочка покачнулась и чуть не опрокинулась назад. – Кто это вас пустит? Ты что, подруг предаешь? Из-за него, что ли? Кирюха, ты чё там моей подруге нашептал уже?
Верочка умоляюще сложила руки:
– Дашунь, ну Дашунь…
– Нехрен! – Борода обняла Верочку за шею. – Рядом стой.
– Ладно… – Верочка опустила голову.
Ника с некоторым удивлением наблюдала всю эту сцену. Кирилл молчал, фотографируя горы, потом присел, отвернувшись ото всех, и стал снимать красивые фиолетовые цветы, кучками растущие у них под ногами.
– Макросъемка! – объяснил он, поймав Никин взгляд.
– Я так и поняла, – кивнула она.
– Слушайте, я пить хочу! – Паша вернулся к ним. – Можно энергичнее двигать конечностями?
Ника только покачала головой. К грубости и мату ей не привыкать. В горнолыжной школе матерятся и тренеры, и дети, но какой смысл сейчас ссориться, идти, как на муку. Это же приключение, развлечение, не больше того. Зачем этот Паша пошел, вчера же категорически отказался…