– Не, это мне не надо! У нас барахла, знаешь, сколько! Нам мешки тащут! Одежи хватает!
– Виталик… – покачала головой Анна и, спохватившись, замолчала. Она же не хотела называть мальчишку по имени. Почему? Не хотела, и все тут, без объяснений. А вот вырвалось.
Виталик, тонко чувствующий, как зверек, перемены настроения и отношения к нему, тут же повернулся к ней и пытливо заглянул в глаза.
– Скоро приедем? – спросил он, словно спрашивая о чем-то другом.
– Это мы только на электричку едем, – объяснила Анна. – А там еще на автобусе. К вечеру, надеюсь, доберемся.
– Ой, дай Бог здоровья тебе, матушка! – Женщины, засобиравшиеся к выходу, стали кланяться Анне.
Она замахала на них руками.
– Да вы что! И вам дай Бог здоровья!
– И чтобы все у тебя было хорошо, матушка. И мальчику чтобы здоровья и всего… – Женщины не знали, что еще сказать и пожелать, просто кланялись и крестились.
Анна от неловкости даже привстала. Наверно, она что-то не так понимает. Или вообще ничего не понимает. Жила-жила, не понимала, вот теперь в монастыре то ли живет, то ли пережидает свой срок, отпущенный ей на земле, и тоже ничего не понимает.
Она оглянулась на Олю. Та сидела, притихшая, молча теребила букет цветов, лежащий на соседнем пустом сиденье.
– Боюсь я… – проговорила Оля, видя, что Анна смотрит на нее.
– Чего?
– Боюсь, что Дионисий передумает… И что дом не построю… Как я там буду жить, там все черное, горелое…
– Убрать можно все горелое, Оля. А жить в бане… первое время… А там потихоньку отстроешься… Ты молодая, здоровая…
– Ну да, – шумно вздохнула Оля. – А он?
– Ну что – он? Поедешь к нему, встретитесь, поговорите…
Анна с трудом верила в то, что говорила. Как Оля, рванувшая из монастыря, где ей было сытно и была крыша над головой, в неизвестное, сможет пережить его отказ? А он наверняка откажется, судя по всему. Но ведь в этом и жизнь. В этом и отличие ее от небытия. Любить, не любить, расставаться, встречаться, переживать, страдать, мечтать… Пока мы живы, наша жизнь наполнена этим.
– Дай-ка я посмотрю рану твою. – Анна слегка побарабанила пальцами по голове Виталика. – Ты вообще в этом году голову мыл?
– Мыл.
– Когда?
– Когда дядя Гена спал… нет, дядя Костя!
– Ясно. Рот открой. Ох, ты как щеку-то прикусил… Не болит?
– Не! – засмеялся Виталик, очень довольный ее вниманием, и придвинулся поближе. – Всё чики-пуки! Я пожрал, не болит! Если где болит, надо выпить или пожрать! Все пройдет!
– Я поняла. Книжку можешь начинать писать – добрых советов. Ты уже много что можешь людям посоветовать.
Виталик внимательно посмотрел на нее, не понимая ее тона.