– Ты чего встала?
Ива помолчала, смакуя свое состояние, и медленно ответила:
– Я снова ощущаю чью-то чужую силу. Маг какой-то в округе рыщет.
– Правда?! – обрадовался спутник. – Может, он сумеет выковырять нас отсюда?
– Может, – согласилась Ива. – Только вот что-то у меня дурное предчувствие.
– Думаешь, это тот, – Торн скривился, – кто в прошлый раз…
Девушка замотала головой. Даже мысль о том чудище причиняла боль.
– Нет. Тот был частью замка. А этот явно снаружи.
Мужчина потащил ее на галерею стены. Немало покружив и чуть ли не перегибаясь через зубцы, они все-таки никого не обнаружили.
Спустились в библиотеку и вновь принялись за чтение.
«Многое видели эти стены. Много стонов и смеха слышали. Многое они скрывают. Не нам судить тех, кто жил до нас. Плохо ли, хорошо ли, но они свое прожили. Но когда несправедливость творится рядом с нами, а мы ничего не делаем, значит, мы действительно заслужили ту кару, что понесем. Простая истина, но понимать ее начинают, только когда кара уже совсем близко и ее не предотвратить. Вот и сейчас, думается мне, мы все те, кто обретается в этом проклятом богами замке, оказались перед роком, о котором говорят святые отцы. И медленное забвение, и угасание будут нам платой за то, что молчали. За то, что бездействовали. За то, что остались равнодушны.
А речь вот о чем. Род Фьелгов никогда не был единым. Изломанной ветвью выглядит он на фоне веков. Но тот, кому выпало править последним в этом замке, превзошел всех. Что и говорить – он хорошо усвоил уроки истории. Истории рода. Рода, начавшегося с ненависти. Ненавистью он и закончится. А может, просто прервется. Мне кажется, этот старый замок, что всегда был слишком живым, чтобы спокойно все воспринимать, наконец, исчерпал свое терпение. Эти древние камни оказались более человечными, чем все те люди, что населяют его сейчас. Именно поэтому мы и понесем наказание вместе со своим господином. Как, наверное, того заслуживаем.
Мы привыкли к тому, что нами управляет жестокость. Ладно, не впервой. Мы привыкли, что молодых дев отдают замуж за старых вояк, которые больше привыкли насиловать, чем ласкать. И нам было наплевать на слезы и страх той, что стала нашей последней хозяйкой. Подумаешь, стерпится-слюбится, зато всегда в достатке, да и за таким мужем не пропадет. А что стар, некрасив, жесток, так это ерунда. А любовь – это вообще бабские сказки.
И когда ты полюбила другого – молодого воина – лишь на пару лет старше тебя – как мы тебя осуждали! Осуждали блеск юных глаз. Осуждали смущенный румянец нежных щек. И счастье твое мимолетное поперек горла нам встало. Как же так – жена хозяина и вдруг с каким-то сосунком! И кто же та сволочь, что донесла на тебя мужу твоему суровому?!