Она разговаривала вслух, чтобы подбодрить себя — было очень неуютно в пустом доме в компании голодных хищных птиц.
Однако не в характере майора Ленской было отказываться от задуманного, как уже говорилось, она обладала фантастическим упорством и всегда доводила начатое дело до конца.
В полутьме на нее смотрели шесть пар круглых глаз. Смотрели очень недоброжелательно, можно сказать — злобно. А возможно, Ленской так показалось. Две серых неясыти, мохноногий сыч, сова-сплюшка, ушастый филин и белая полярная сова.
Филин захлопал крыльями и заухал, остальные птицы тоже заволновались, одна полярная красавица сидела смирно и глядела грустно, как царевна Несмеяна в тереме.
Ленская раскрыла клетки, едва успев отскочить в сторону от рассерженного филина, затем распахнула все двери. Птицы и не думали вылетать. Филин нахохлился и замолчал, сыч забился в самый дальний угол, сова-сплюшка прикрыла глаза.
— Вот что, дорогие мои, — сказала Ленская решительно, — надо выбираться на волю. Уж извините, теперь каждый сам за себя. Решайтесь! Я не могу тут с вами до ночи сидеть. И дверь открытой оставить тоже не могу — с меня спросят.
Ленская подошла к клетке белой совы и сказала с удивившей саму себя нежностью:
— Милая, ты же совсем недавно жила на свободе. Неужели все забыла? Смелее, сейчас снаружи темно, твое время. А за ночь ты успеешь улететь далеко и очень скоро доберешься до своей любимой тундры. Ну же, решайся!
Сова не шелохнулась. Две серые неясыти переглянулись и переступили лапами. Ленская вздохнула и вышла из совешника.
Во дворе, как уже говорилось, не было ни кустика, ни клумбы, ни деревца, он был покрыт каменной плиткой. Скамейки тоже не было. Ленская прислонилась к стене сарая и стала ждать.
Через некоторое время за дверью послышались шорох и цокот — сова неуверенно преодолевала порог. И вот Ленская ощутила на своей щеке дуновение ветра, и на фоне светлого еще небе мелькнула тень огромной птицы — полярная красавица решилась первой. Следом в дверь вылетела пара неясытей, мелькнул сыч, за ним сова-сплюшка, и наконец показался филин. Он далеко не улетел, уселся на заборе и поглядел на Ленскую очень недовольно.
— Дело твое, — сказала она тихонько, — можешь тут хоть до утра сидеть, я ухожу.
Филин ухнул сердито и отвернулся, как будто затаил на нее обиду. Ленская захлопнула дверь совешника и закрыла за собой калитку теперь уже точно пустого дома.
Пока она возилась с совами, совсем стемнело, и дорога различалась с большим трудом. Ленская побрела к станции, стараясь не споткнуться и не свалиться в грязь. Удивительное дело, вроде бы дома вокруг стояли добротные, и проезжали к этим домам дорогие машины, а улица в поселке осталась, какой была давно, когда брели по ней вечером коровы, ездили телеги и хозяйки переговаривались через забор, обсуждая чью-нибудь жизнь.