Из разговора с Джои она узнала кое-какие новые сведения о фильме. Главную мужскую роль сыграет Луиджи Канотта. Хотя Канотга был сравнительно мало известен в Англии, в Италии он считался восходящей звездой экрана. К тому же он был на редкость красив и для поколения молодых был чем-то вроде современного секс-символа.
— Во всяком случае, ты будешь в хорошей компании, — заметил Джои. — Я потяну время еще недели две, — продолжал он, — посмотрю, не подвернется ли что-нибудь более стоящее. Пока что я сказал ему, что ты читаешь сценарий и обдумываешь его предложение.
Выходные тянулись невыносимо медленно, наполняя ее душу бесконечным одиночеством и тоской. Ее преследовали мысли о Кайле — о его доброте, юморе, о том, как хорошо и весело им было вдвоем, и о его невероятной притягательности для нее.
Софи лежала в постели, задыхаясь и не находя себе места от сжигающей страсти, которую он пробудил в ней, вспоминая ощущение головокружительной интимности их прикосновений, думая о том, что сойдет с ума от не находящего себе выхода желания.
Она чувствовала, что становится заложницей все усиливающейся любовной тоски по Кайлу. Где он? Почему не звонит, хотя бы для того, чтобы излить на нее свой гнев?
Дженни приехала в понедельник, еще более похорошевшая и жизнерадостная, и объявила, что погостит у нее с месяц.
— Это не слишком долго? — спросила она, глядя на Софи широко открытыми, невинно-голубыми глазами.
— О чем ты говоришь! — улыбнулась Софи. — Мы и так последнее время редко видимся. Как дела в университете?
— Прекрасно. У меня жуткий роман с одним из преподавателей, — весело поведала она изумленной Софи. — Ну ладно, ладно, не смотри на меня так! Он такой старый, что мог бы быть моим отцом.
— Именно это тебе в нем и нравится?
— По крайней мере он не с математического отделения, — сказала она со смешком. — И вообще, я предпочитаю мужчин в годах. С ними ничего серьезного выйти не может, ведь так? — спросила она со свойственной ей практичностью и принялась описывать наиболее живописные подробности ее насыщенной любовными приключениями жизни.
Остро сознавая свою собственную неискушенность, Софи слушала ее то с веселым недоумением, то с ужасом. Интересно, откуда у Дженни такая безоглядная, такая бездумная раскованность, в то время как она все еще сохраняла невинность? Каким образом Дженни всегда удается контролировать свои чувства по отношению к мужчинам, тогда как единственный роман Софи закончился полной катастрофой?
Со дня своего приезда Дженни беспрестанно звонила каким-то мужчинам. Телефон буквально раскалялся от ее безумолчной, воркующей, кокетливой трескотни, притом не только с потерявшим от любви голову профессором из Йорка, но по меньшей мере с четырьмя другими.