– Ну, коли так, – сказал нависший надо мной ярыжка и привстал на цыпочки, высоко, я даже подумал, что он, может быть, улетит, – тогда что же это такое?
И залез в мой карман, и вытащил часы французского джентльмена, и я уставился на них, изумленно выпучив глаза.
– Ах он подлец! – воскликнул я, и в голосе моем прозвенел гнев. – Негодяй, варвар! Это что же он со мной сделал?! Подкинул их мне, клянусь, подкинул перед тем, как удрать. Понимаете, они всегда так делают, увидев, что им не отвертеться. Стараются все на других свалить. Посудите сами, ну на что мне часы? Моему времени я сам хозяин!
– Кончай врать, – сказал ярыжка и для пущей убедительности тряханул меня и обхватил так, что я поклясться готов был – я его распаляю. – Давай-ка посмотрим, что еще найдется в твоих негодяйских карманах. Ты же все утро воровал, ручаюсь.
– Да ничего подобного! Клевета. Послушайте меня!
Это я к толпе обратился – и что, по-вашему, случилось в следующее мгновение? Та самая баба из простых подскочила ко мне и сунула свой язык в мое ухо! Я отпрянул, потому что один лишь Спаситель ведал, где этот язык побывал, а я в ее гонорее ничуть не нуждался.
– Осади назад, Нэнси, – велел ярыжка, и она отступила на шаг, но грязный язык ее так и остался торчать изо рта в знак пренебрежения ко мне. Чего бы я только не дал тогда за отточенный нож, которым враз отхватил бы этот кусок мяса.
– По нему виселица плачет, – крикнул из толпы хозяин фруктового лотка, тративший, как я хорошо знал, весь свой заработок на джин и никакого права выдвигать против меня обвинения не имевший.
– Вы его нам отдайте, сэр, – крикнул другой парень, который уже отсидел пару раз в тюрьме и мог хотя бы по этой причине за меня заступиться. – Отдайте, мы научим его кой-чему, он у нас мигом поймет, что его, а что наше.
– Констебль, прошу вас… вы позволите? – произнес голос более благородный, и кто же, по-вашему, показался в толпе? – человек, имевший полное право осудить мою душу на вечные муки, но не более пяти минут назад попытавшийся, как я теперь понял, предотвратить мою гибель под грудой зловонных тел. Толпа, признав джентльмена, расступилась, как если бы он был Моисеем, а она – Красным морем. Даже ярыжка малость ослабил хватку и уставился на него. Вот какую службу могут сослужить человеку изысканный говор и хорошее пальто, и я не сходя с места решил обзавестись когда-нибудь и тем и другим.
– С добрым утром, сэр, – сказал ярыжка уже не таким, как прежде, стервозным голосом – это он, грязный пес, надумал с джентльменом сравняться. – Так это вы стали жертвой злодея?