Крепилась Лиса, хоть и надоело ей кормить медведя. И вот как-то поймала она куропатку в роще, ощипала её, ожарила, только есть собралась, а медведь лезет через порог, несёт свою особу.
— Здравствуй, Лисонька. Что так удивлённо глазки вскинула, шишку на лбу у меня выглядела? Да, я сегодня с нагулом. С медведями осинскими вчера подрался. Они И нарисовали мне на лбу дубинкой красоту эту.
Сообщил и по-хозяйски за стол вдвинулся. Смахнул па пол крошки со столешницы, прогудел:
- Ну, чем ты меня сегодня потчевать будешь? Готов я.
«Ну, — думает Лиса, — была не была, а сейчас я тебя, мохнач, ожгу словом огненным. Всё выскажу, больше тср- петь не буду. Мало тебе осинские медведи дали, больше бы надо. Хватит тебе объедать меня».
И сказала:
- Бессрамный ты, ни стыда в тебе, ни совести. За космы бы тебя да мордой в грязь.
И поднялся медведь Тяжёлая Лапа во весь рост, задохся от гнева:
— Что-о?!
Тут уж у Лисы и сердце в пятки ушло. Совсем она иным голосом запела:
—. Совести, говорю, в тебе нет. Не мог ты разве, бесстыдник, раньше прийти? Уж я ждала тебя, ждала, все окошки проглядела. Куропатку вон ожарила, вишь румяная какая.
— А, ну тогда другое дело. — Опустился медведь на лавку и куропатку к себе придвинул.
Наклонился над нею, носом водит, приглядывается, с какого конца есть её. Жалко Лисе куропатку стало. «Ну, - думает, — сейчас уж я тебе всё скажу, косолапый. Пора тебя отучить от моего дома, дармоед».
И сказала:
— И всё же ни стыда в тебе, ни совести. Что ты на мою куропатку глаза пялишь, что носом над нею водишь, беспутный?
— Что?! — забасил медведь и с лавки приподнялся. Волосы вздыблены.
И опять у Лисы сердце в пятки ушло. Совсем она иным голосом заговорила:
— Бессовестный, говорю, что ты на мою куропатку смотришь? Её поскорее есть надо, а ты глядишь только.
— А, ну тогда другое дело, — прогудел медведь и съел куропатку.
Чайку из самовара нацедил, попил с вареньем ежевичным, отвалился к стенке, похлопал по сытому животу лапой:
— Накуропатился.
И разопревший, дюжий поднялся из-за стола, пошёл к порогу.
«Ну, — думает Лиса, — уж сейчас я тебе, объедало, всё скажу. Оставил меня голодать».
И сказала:
— Не приходи ко мне больше, ветельник окаянный. Замаял ты меня, мытарь.
— Что?! — повернулся медведь Тяжёлая Лапа.
И сразу понежнела Лиса:
- Не приходи, говорю, ко мне больше поздно так. Уж я всегда жду, жду. Измечусь по окошкам, все глазоньки прогляжу, а тебя всё нет и нет.
— А, это другое дело, а то уж мне попритчилось,— прогудел медведь и головой покачал*. — Ох и язык у тебя, у бесовки! Так и колется, острый такой. Ну уж ладно, так и быть, я завтра пораньше приду.