— Нет, не очень. Двести рублей всего. Хотя по тем временам тоже деньги, но по сравнению с другими…
— Да, почти ничего. — Клавдия кивнула, подумав, что этот человек наверняка и о детях своих судит исключительно с финансовой точки зрения. Кто во сколько обошелся, во сколько еще обойдется и какие можно будет получить дивиденды. — Это вы по блату где-то договорились?
— Нет, там, на кладбище предложили, — пожал плечами Бербрайер. — Сразу после похорон, когда я расплачивался.
Клавдия заметила, как Ирина метнула в нее напряженный взгляд, и сразу принялась что-то записывать.
— А как звали этих работяг, не помните? — спросила она.
— Нет. Этого я точно не помню. — Бербрайер снова брезгливо поморщился. — Для меня они все, знаете ли, на одно лицо. Я с ними как можно реже стараюсь общаться, и вообще, если хотите знать, то я пьяных…
— Да-да, об этом вы уже говорили, — перебила Ирина. — Вы лучше скажите, за сколько дней они управились?
— Быстро. На следующий день к вечеру уже все было готово. И плитой покрыли, и ограду сделали приличную. Жена поехала, все посмотрела и расплатилась. А она у меня такая, что зря деньги платить не станет.
— Понятно. — Ирина радостно улыбнулась. Это уже кое-что. — Останки вам хоть отдали уже?
— Ох, нет пока. Не отдали еще. — Марк Борисович вздохнул. — На экспертизу взяли. А нам ведь улетать послезавтра. А если не успеют?
— Не волнуйтесь, Марк Борисович, успеют, — успокоила его Клавдия. — А если не успеют, то вышлем их вам за наш счет. Так что можете не переживать по этому поводу.
— Да, странный типчик, — сказала Ирина, когда он ушел.
— Привыкай. — Клавдия развела руками. — На такой работе все больше со странными типчиками общаться приходится. Если хочешь с приятными типчиками общаться — надо было выбрать другую профессию…
18.20–20.03
— Значит так, зубной протез я отдал в институт стоматологии, — доложил Порогин прямо с порога. — Ничего, правда, не обещали, но сказали, что очень необычная работа. Предположительно, года два он во рту был. Есть шанс вычислить врача. И еще: золото там высшей пробы — а это довольно странно.
— Почему странно? — удивилась Дежкина.
— Как мне объяснили, чистое золото — для протезирования никудышный металл, мягкий. Во рту стачивается очень быстро, поэтому для коронок обычно делают с примесями.
— Спасибо тебе большое, Игорек. — Калашникова обворожительно улыбнулась.
— Одним спасибо не отделаешься. — Порогин смущенно отвел взгляд.
— Ну, два спасибо.
— О-хо-хо, — притворно тяжело вздохнул Порогин.
Калашникова загадочно улыбалась.
С некоторых пор она перестала упоминать в разговорах своего жениха-нувориша, на работу с утра они больше за Клавдией не заезжали. Клавдия, к огорчению и радости, поняла, что у Ирины с бизнесменом — разрыв. К огорчению — потому что уже стала отвыкать от автобуса и метро, привыкать к мягким сиденьям «мерседеса», а к радости — потому что считала в глубине души, что новый русский следователю, пусть даже и стажеру, — не пара.