— Меня? — Мамин хохотнул, но довольно наигранно. — Кто же это, если не секрет?
От глаз Дежкиной не ускользнуло, что он все же испугался.
— Те же самые люди, что убили Василюка несколько лет назад. Те, которые Марию Даниловну Шилкину убили двадцатого числа. Вы случайно не в курсе, кто бы это мог сделать?
— Я? — Теперь Мамин уже не скрывал своего испуга. — Нет, я не в курсе. А за что их?
— Кабы знать… — Клавдия развела руками.
— Ну хорошо, а я чем могу помочь? — уже гораздо более вежливо спросил Мамин.
— Вот! Совсем другой коленкор. — Дежкина подняла вверх указательный палец. — Ну, во-первых, не могли бы вы сказать, знаете ли кого-нибудь на этой фотографии? — Она протянула Мамину снимок с похорон.
Дмитрий Петрович долго разглядывал снимок. Вынул очки из стола, нацепил на нос.
— Ну, пожалуй, этот очень похож на дядю Гену. — Он ткнул пальцем в Василюка.
— А рядом с ним кто? — спросила Дежкина. — На кого похож?
— Не знаю. Тут плохо видно. — Он резко протянул фотографию Клавдии.
— Так не знаете или плохо видно? — Дежкина строго посмотрела на него.
— У меня зрение, знаете ли, не очень… — буркнул он, насупившись. — А вы кого вообще подозреваете?
— А мы всех подозреваем. — Клавдия спрятала фотографию в сумочку. — И вас в том числе. И Эдуарда Артуровича.
— Симона, — поправил Мамин.
— Эдуарда Артуровича, — повторила Дежкина. — И этого человека, очень похожего на дядю Гену. Сейчас ведь ни в чем нельзя быть уверенным, правда? Человек, очень похожий на Вальдберга, — не обязательно Вальдберг. Человек, очень похожий на кандидата наук, — не обязательно кандидат наук. Вон, даже на генерального прокурора кто-то очень похож оказался. То ли он, то ли не он. Так что давайте не будем играть в кошки-мышки. — Клавдия протянула ему несколько фотографий Шрама. — А этот человек на кого похож?
— Этот? — Мамин взял фотографии и принялся рассматривать. — Это Корыто. Он к Генке ходил несколько раз. Какие-то у него с ним дела были.
— Какие дела? Не могли бы уточнить?
— Не мог бы. Я в чужие дела не лезу. — Мамин швырнул снимки на стол. — Вообще он гад был, этот Корыто.
— Почему? — спросила Ирина, собрав снимки. — Почему гад?
— Ну гад и все. — Мамин надулся. — Я не хочу об этом говорить.
— Как это не хотите? — Клавдия заметила, как Мамин комкает руками покрывало на кровати. — У него что, на лбу было написано: «Я гад»?
— Ничего у него не было написано. — Мамин опустил голову. — Он Машку Шилкину того…
— Что «того»? Говорите громче. Он ее что, изнасиловал?
— Ну не так чтобы… Ну, в общем, пьянка у нас была. Посидели, шашлычок пожарили, выпили. Ну все как у людей. А этот Корыто все Машке подливал и подливал. Она окосела совсем к вечеру. Он ее тогда в охапку и потянул в сарай. Она вообще как кукла была, ни черта не соображала. Через десять минут возвращается, пояс застегивает. И спрашивает так нахально: «Кто еще хочет? Я сегодня угощаю!» И смеется, падла. Мне предлагал, подарок, мол, в день рождения. Я отказался, конечно. А Жорик Блондин, тоже чмо порядочное, стопарь гакнул и прям вприпрыжку.