Ветер, надувая щеки, кружил над ними, шевелил их запыленные в полете крылышки, звал:
Что же вы? Летите. Я дую.
Но Семечки устали. Им хотелось отдохнуть, и они говорили, дремотно покачиваясь:
Не тревожь нас, Ветер. Нам снятся такие красивые сны. Оставь нас. Мы подремлем часок-другой и полетим дальше.
Но возле озера под горой крепко спится, и потому проснулись Семечки только на другую весну. Смотрят, а они уже маленькими Ивами стали, к земле приросли.
И вспомнилась тут Ивам их старенькая мать. Жаворонок над лугом вспомнился, его песня о Волге вспомнилась, о ее плесах и Жигулевских горах, за которыми живет солнце. И загрустили Ивы, что не могут лететь дальше: ведь Ивам дано летать только раз в жизни.
И остались они стоять на берегу озера. Смотрят на прыгающих с коряги пузатых лягушат, на свое зеленое отражение в воде и грустят. Больно Ивам, что поддались они когда- то слабости, придремнули у тихого берега, хотя до песни жаворонка, может быть, оставалось лететь совсем немного.
Сидел Клест поутру на белой от инея сосне и в уме прикидывал, какую из ее шишек на завтрак выбрать. В это время и окликнула его Мышка:
Доброе утро, Клест.
А, ты... Здравствуй. Как ты там, внизу, у себя?
Ничего, попрыгиваю... Мороз сегодня сильный. Дух захватывает, правда?
Есть морозец, чувствуется, — говорил Клест.
А Мышка попрыгивала под сосной на снегу, дула на лапки, и шубка ее была осыпана искорками инея.
Еще как чувствуется. Ух ты, вот это мороз, — попискивала Мышка, и Клест сочувствовал ей:
Ничего мороз. Бодрящий.
Верно, здорово бодрит, — приплясывала под сосной Мышка, — мне бы еще спать да спать, а я уж вон прыгаю, бодрюсь.
Перестала на лапки дуть, спросила:
Говорят, у тебя в гнезде птенцы вывелись?
Вывелись. Растут, попискивают. А что?
Жутко больно, — заплясала опять Мышка. — Такой мороз и —птенцы. На мне вон шуба расшубейная — меховая, и то я дрожью вся исхожу, а на них ведь даже перьев нет.
Ничего, обрастут. Пускай привыкают, — сказал Клест. — В жизни всякое случается, ко всему готовым надо быть и к морозу тоже.
Так-то оно так, — плясала под сосной Мышка, — да ведь на морозе и замерзнуть недолго. Вон он какой над землей висит, аж дымится. Погреться бы...
И неожиданно попросила:
Клест, сбрось мне шишку сосновую. Тебе это не тяжело, а мне на весь день занятие: сиди, пошелушивай.
Ох и хитра же ты, — усмехнулся Клест, — начала с детей, а кончила шишкой. Да уж ладно. Шишек на сосне много, хватит нам с тобой. Я сейчас тоже позавтракаю, а потом полечу жену кормить. В гнезде она у меня, птенцов стережет.