– Что с вами, мадам? – робко спросил Владимир, наклоняясь к бабочке. – Могу я чем-нибудь помочь?
– Ах, сударь, скорее нет, – вздохнула она. – Мой жених Робертино бросил меня…
– Как же так? Вы столь прекрасны…
– Я прекрасна, но коварству мужчин нет предела. Я отдалась ему ранее срока, и он покинул меня, посчитав легкомысленной, – она зарыдала еще громче.
Владимир с сочувствием и внутренним восхищением рассматривал ночную летунью и не знал: чем ей помочь. Она еще раз всхлипнула и изящно взмахнула огромными крыльями – перед глазами Владимира мелькнула яркая радуга тропически сочных оттенков. Он не видел таких причудливых расцветок у земных бабочек. На прощанье бабочка кротко посмотрела на Владимира и скрылась в густой синеющей темноте.
Он постоял еще немного и двинулся дальше. Позади послышались шаги – захрустел гравий. Владимир оглянулся – поблизости никого не было. Он снова пошел вперед – шаги прозвучали явственней. Он вспомнил. В тот день, по дороге к Полин, с ним происходили эти нелепые странности. Тот, кто шел позади, остановился и снова бесцеремонно толкнул Владимира чем-то мохнатым – Владимир не удержал равновесия и шлепнулся на дорогу. Раздался грубый мужской смешок, а вслед за ним и женское ядовитое хихиканье. Владимиру стало не по себе.
– Глянь-ка, погулять поперси, – произнес насмешливый женский голосок.
– Пущай гуляет, пока гуляется. Он догуляется до фонарей под глазами, – встрял мужской и утробно загоготал.
– А может, и вовсе сгинет. Леса-то у нас – гиблыеееее. Глядишь, кто-нибудь и сожрет по дороге, – захихикала невидимая спутница мохнолапого. – Шел бы ты, милай, домой подобру-поздорову и отсыпался… Дуй баеньки, Казанова нижегородский!
– А пусть себе тащится. Наше дело – предупредить. Он же – упертый, настырный чОрт! – хрипло отозвался «шерстистый бок».
– И то верно! Пойдем, Гриша.
Невидимые создания обогнули Владимира. Он вывернул шею, рассматривая то, как впереди обозначились когтистые следы, похожие на огромные львиные лапы. Следы «Гриши» имели большую форму, другие – очевидно, они принадлежали противной подружке шерстистого гиганта, выглядели вполовину меньше.
Владимир встал, отряхнул брюки. Стращания невидимых монстров оставили неприятный осадок. «Черт! Ну, не домой же возвращаться? – с раздражением рассуждал он. – У всех «лямуры», а я должен сиднем сидеть и приказы докучливого архонта исполнять. Надоело! И потом – там Глашенька лежит возле камушка, слезы льет. Не могу я обмануть ее ожиданий».
Он ускорил шаг. Промелькнул дом с красноватым забором. Ему показалось, что из замочной скважины сочится странный изумрудный свет. Он миновал и заболоченный дом – вокруг ветхого строения стояла густая, замогильная темнота. Не светились и окна. Дом казался мертвым и зловеще унылым. Слышалось лишь кваканье лягушек, шелест камышей и плеск воды. Свет яркой луны падал на болотную воду, золотя ее поверхность, в других же частях странного дома копошились немые тени.