Сон пропал, он нервно заходил по комнате.
– Русалка! – вспомнил он. – Там на берегу озера меня ждет русалка Глаша. И мне все равно: она это или нет. Но я принесу ее домой и сделаю ей ножки. А потом… – он старался не думать, что будет потом. При мыслях о «потом» его приап вставал так, что становилось больно.
Владимир бодро подошел к окну – на небе сияла такая огромная луна, что было видно каждую травинку и каждый куст. Лунный лик походил на гигантский круг ноздреватого желтого сыра. Владимир почувствовал прилив душевных и физических сил. Он наскоро оделся и выбежал во двор. Горгульи не спали – они лежали возле крыльца и ласково мяукали, осклабив внушительного вида зубы.
– Я рад вас видеть, милые крошки! – прокричал он.
Горгульи замахали хвостиками и стали ласкаться к ногам хозяина.
– Погодите, очень скоро я приведу в этот дом хозяйку. А что? Если я не женился при жизни, то почему бы мне не жениться теперь? Всё не так одиноко, как одному. Вон и у Печенкина есть жена, – Владимир хохотнул, – хотя, чем иметь такую, то лучше всю жизнь прожить холостяком! А Глашенька, она – ласковая и кроткая. Она и за домом и за хозяйством присмотрит. Может, и еда у нее получится лучше, чем моя… Все же женщина, как-никак. А я смотрю: здесь без бабы не прожить.
Владимир разговаривал с горгульями. Те преданно смотрели на хозяина, навострив ушки, и внимали каждому его слову. Владимир хотел уже отправиться в дорогу, но остановился.
– Маленькие, вы голодаете вместе со мной? Видите, какой непутевый из меня хозяин получился. Знаете, что? Я сейчас сосредоточусь и попрошу вам…, например, рыбки. Вы любите рыбку?
Горгульи еще сильнее замахали хвостиками. Владимир сосредоточился и… о чудо! Откуда-то сверху упало объемистое деревянное корыто, полное карасей и жирных блестящих карпов.
– Ну вот, так-то лучше! – восторгу Владимира не было предела. – Кушайте, милые киски!
Он бодро выскочил за ворота и зашагал по дороге в сторону леса. Позади раздалось благодарное чавканье и мерное урчание двух счастливых существ. Горгульи уплетали рыбку.
Владимир шел по дороге и все также любовался диковинными деревьями. Лунный свет серебрил глянцевые листья. Казалось, что на деревья и кусты плеснули толстый слой перламутровой краски – все вокруг сверкало и переливалось, источая нежное, лазоревое и неоновое свечение. Он явственно услышал чьи-то вздохи. Присмотрелся – на одном из магнолиевых кустов, сложив огромные припудренные крылья, сидела гигантская бабочка. Но до чего же она была красива – лимонный тон крылышек перемежался с алыми вкраплениями ввиде причудливых глазков, черные усики нервно дрожали. У бабочки было лицо. И еще какое! Это был женский лик. Она была копией Тициановской Венеры Урбинской. Светлые волнистые локоны обрамляли нежное лицо, по прекрасным фарфоровым щечкам катились слезы.