– Нет, есть, конечно, любители. Но мне почему-то кажется, что именно вы – не из их числа. Русалку может полюбить лишь мужчина, в эротическом арсенале которого есть склонность к некрофилии… Не всем по вкусу лед. Кто-то предпочитает огонь. И если она вам напомнила живую девушку, то вы жестоко ошибаетесь. Поверьте, я знаю, о чем говорю.
– Генрих Францевич, вы утомили меня своим многословием, а я меж тем сильно тороплюсь.
– Владимир, мне жаль. Не обижайтесь, вы позже поймете, о чем я… Заходите ко мне, обязательно заходите! Я буду очень рад. И признателен…
Но Махнев почти не слушал его. В сердцах он хлопнул красной дверью и поспешил подальше от дома ученого немца. Он нес русалку на вытянутых руках, словно драгоценный приз или вымпел. Последнее, что увидел немец – было гневное и гордое лицо водяной девы, выглядывающей из-за широкого плеча Владимира. На прощание она усмехнулась и показала немцу длинный красненький язык.
– Неплохой, какой, однако, неплохой экземпляр, – пробормотал себе под нос Генрих Францевич. – Надо бы написать магистру запрос, чтобы он выделил мне один, хотя бы один труп амфибии. У них ведь тоже идет естественное обновление популяции… Может, какая и умрет, замученная похотливыми сатирами… А не будет мертвой, пускай дает живую для опытов, – он аж задохнулся, предвкушая счастливую перспективу, и стал нервно потирать сухими ладошками, тонкие губы растянулись в мечтательной улыбке. Дрожащие белые пальцы натянули пенсне на длинный нос. – Только, как обосновать? – Кюхлер стоял на пороге, чесал затылок и бормотал что-то под нос. – А чего я, собственно, переживаю? Я ученый и имею право… – он дважды обогнул клумбу с лекарственными травами. – Нет, и все же лучше мертвую.
Владимир нервно шел по дороге. Среди деревьев наконец показалась крыша его собственного дома.
– Сейчас, сейчас, Глашенька. Еще чуть-чуть, и мы с тобой уже дома, – успокаивал он себя и свою спутницу. – Ты не слушай этого ученого сухаря. Он – чокнутый. Мы будем держаться от него подальше. Я тебя в обиду не дам.
Русалка всхлипывала, словно маленький ребенок и счастливо прижималась к его лицу прохладной щечкой.
Не дойдя несколько шагов до калитки, Владимир запнулся о какой-то невидимый барьер и грохнулся на землю. От сильного удара русалка подлетела в воздух и, перемахнув через забор, плюхнулась в пустое деревянное корыто из-под съеденной горгульями, рыбы. Стражницы Владимира не спали. Сытые и довольные они лежали возле корыта, их мечтательные, блаженные мордочки были направлены в небо, хвостики мерно подрагивали. Горгульи любовались луной и звездами.