– Петрович, а чего они все так орут? – со страхом в голосе спросил Макар. – И почему они за решеткой?
– Это они проснулись и есть просют, – он поднес кадку к свету. – А за решеткой потому, что ежели открыть, они по всей комнате разбегутся, нажрутся чего ни попади, собирай их потом.
Владимир и Макар смогли наконец рассмотреть обитателей предпоследней полки. Те «нежити», что кричали снизу уже не походили на бесформенных гусениц. Это были маленькие человечки, похожие на куколок. У них уже сформировались лица, руки, ноги и даже проглядывались половые признаки. Только волосы на голове скорее походили на пушок, и ростом они были не более чем с мужскую ладонь. Один из голодных подростков даже сквозь решетку умудрился подскочить к руке Горохова и, словно пиявка, обхватить палец несоразмерно огромным ртом и присосаться к нему.
– Да погодите вы хоть полчаса. Того и гляди руки откусят, – он стряхнул голодную «нежить» с пальца. Та упала на дно и скуксилась в попытке расплакаться.
Макар с Владимиром попятились в стороны.
– Да не робейте… У этих еще и зубов нет – одни десна сосунковые. Вот «шестых» я держу не только под решеткой, но и под замком. И всего по трое или четверо. И кормят их работники по часам, потому как если не покормить вовремя, они руки и ноги друг у дружки отгрызают. Как-то раз забыли ненароком покормить «нежитей» в одной из кадок – она в углу стояла, за столбом, так в ней все друг дружку перегрызли, а потом одна, самая сильная подожрала остальных. А опосля и сама себе ноги и руки откусила. Мы хватились через день, а там обрубыш с чумными глазами всю бочку занимает – раздуло его, окаянного. Пришлось сразу пристрелить, чтобы три дня не мучился.
– Да, Петрович, после такой экскурсии, я сам себя казню, что с твоей «нелюдью» любовь творил час тому назад. Меня мутит так, что на воздух охота. Ты не корми их, пожалуйста, при нас, – лицо Макара побледнело, дыхание сделалось частым и порывистым.
– Макарушка, это вас с непривычки мутит. Да и фантомы прожорливы только, когда рост у них, а как готовы и в «бабий сок» войдут, волосы распушат, так им не до еды… Они иную «хотючесть» начинают проявлять. Ну, вы смекаете, о чем я…
– Они потом есть, вовсе не просят?
– Нет. Три дня живут без пищи, даже не вспоминают о ней. Они, почему и прожорливы так, пока дитятки – потому, что на всю свою короткую жизнь запас делают.
– Ну, и как же из этой мелочи пузатой окончательный вариант выходит?
– А я вам сейчас покажу.
Горохов наклонился и подтянул один из бочонков покрупнее, стоявших на полу. Откинулась белая тряпица, за ней также шла круглая решетка, смыкающаяся небольшим амбарным замком. Рука Горохова нырнула в карман фартука и выудила внушительную связку разнообразных ключей. Он отыскал глазами нужный ключ, раздался металлический скрежет, замок открылся. В бочонке сидели три девочки, каждая размером с годовалого ребенка – две светленькие и одна темненькая. Но это были не совсем девочки, скорее они смотрелись лилипутскими женщинами. Их фигурки выглядели именно женскими, хорошенькие лица обрамляли длинные волосы – пусть не такие густые, но все же, именно волосы. Мордашки казались не просто осмысленными, но и злыми. Они присели на корточки и снизу вверх рассматривали незваных гостей. Одна из них щелкнула белыми, острыми зубками.