Владимир почти не слышал его внятного, обстоятельного ответа. Он увидел как из «сушилки» вышла усталая Марфа с ворохом мятых простыней и подалась в конец коридора. Жуткое любопытство заставило его вернуться назад, чтобы еще раз полюбоваться новенькой «нежитью».
«Нежить» все так же сидела на столе, но не по-турецки – восхитительные ножки теперь свешивались почти до пола. Она не улыбалась, выражение ангельски-прелестного личика выглядело грустным, глаза повлажнели. Острый ноготок выцарапывал непонятный рисунок на лоскутном одеяле, девушка тяжко вздыхала, и казалось, была готова вот-вот расплакаться.
– Милая, что с тобой? – Владимир не узнал собственного голоса, настолько он прозвучал хрипло.
«Зачем я разговариваю с ней? Что она может мне ответить? Она же только родилась…» – подумал он, но не сделал ни шагу из этой странной комнаты.
Лицо «нежити» вздрогнуло, она подняла синие глаза и словно задохнулась от радостного восторга.
– Любимый мой, я так тебя хочу, – прозвучал ее нежный голосок.
И пока Владимир соображал, как на это реагировать, девушка ловко спрыгнула со стола, шлепнув босыми ступнями о деревянный пол. Она подбежала к нему в мгновение ока. Нежные руки обвили его шею, горячий поцелуй коснулся напряженных губ. Он почувствовал ее упругое, сильное тело. Маленькая ручка проворно расстегнула его брюки…
– Ах, какой он у тебя большой и горячий, – пролепетала она удивительно страстным голосом. – Можно, я тебе его поцелую?
Владимир не успел ничего ответить. Его твердеющую плоть обхватили горячие и плотные губы.
«Дьявольская кукла, – думал он, теряя рассудок. – Кто заложил в тебя все это? Ты не только умеешь говорить, ты и любить умеешь, как чертовка».
– Володя, любимый, возьми меня. Будь моим первым мужчиной. Я тебя умоляю, – выдохнула она и потянула его за руку. Затем она снова вскарабкалась на стол и повернулась к нему восхитительным задом. В серединке довольно внушительной попы круглились две нежные дольки розоватых губок, покрытых едва заметным пушком. «Нежить» была еще девственна…
Махнев не смог остаться равнодушным к столь горячей просьбе темпераментной новорожденной женщины.
Он приставил свой твердый, как сталь член к вожделенной влажной дырочке, девушка чуточку сжалась.
«Уж сколько раз я производил этот священный акт, и всякий раз мое сердце бьется сильнее. Я ощущаю себя первооткрывателем, победителем, Цезарем и Александром Македонским одновременно… Я чувствую какой-то сакральный смысл в этом действе. Я словно вождь туземного племени, с почетом и благоговением пользуюсь ритуальным и мистическим правом – правом первой ночи. Я успокаиваюсь лишь тогда, когда вижу на моем орудии алую, девственную кровь. Она похожа на первую кровь на мече воина. А еще лучше – капли крови, струящиеся по покорным ножкам, лужицу крови на любовном ложе. Прямо язычество какое-то, но до чего же сладостен этот восхитительный миг», – рассуждал он, все более зверея от страсти.