Булкин покраснел, словно ошпаренный рак.
– Следующий, а может и самый главный гордец в вашей душевной четверке это – дворянин, аристократ, владелец крепостных душ: Владимир Иванович Махнев. Я прочел его мысли, выданные в эфир накануне. И должен признаться, что Владимир Иванович уже немного осознал свое высокомерие и гордыню по отношению к крепостным крестьянам. В своих внутренних монологах он сожалел о том, что смотрел на людей свысока, не хотел и выслушать чужое мнение, считал себя выше многих по достоинству и происхождению… Хвалю вас, сударь, за самокритику. Сие отдает должное вашему незаурядному уму, способности к анализу. Вы всегда были на порядок умнее и тоньше многих господ из вашего окружения, и это понятно, ибо ваша душа и развита много сильнее, чем у тех, кто проживал с вами рядом. Можно сказать, что такую тонкую и опытную душу сложно найти и среди десятка тысяч душ…
Владимир внимательно выслушал демона. Его брови взлетели вверх, изобразив лёгкое удивление. Неожиданно для самого себя, он сел ровнее и чуть приосанился.
Виктор ухмыльнулся.
– Видите, как легко пробудить в человеке гордыню и тщеславие, послав хоть махонький, тонкий комплимент. А? – Губы Виктора тронула блаженная улыбка. – И все же… Этого ничтожно мало! Я буду наказывать вас за гордыню более других, дорогой мой le favori. Таков закон! Ничего личного! Я должен стать на время экзекутором и палачом. Хотя, именно «гордыню» я обожаю в вас более всего. Хватит пустых слов. Я и так сегодня слишком красноречив. Чем быстрее начнем, тем быстрее закончим. – Длинная ладонь демона ударила о край стола, раздался резкий хлопок.
В аудиторию вошла женщина в кружевном черном платье, бархатной шляпе и черной вуалетке на глазах.
– Мадам, возьмите господина Махнева. На сегодня он ваш. Прошу об одном: сильно не усердствуйте… Господин Махнев – человек впечатлительный. Мне не хочется портить его прекрасную внешность. И, пожалуйста, без седых волос в голове. Вернете через пять часов. Прощайте.
Владимир попытался ухмыльнуться при виде, быстро приближающейся женщины в черном, но это у него плохо получилось. Он невольно попятился и вжался в плечо Макара. Казалось, женщина не идет, а стремительно летит по воздуху, приближаясь к скамье, на которой сидел испуганный Владимир. Долетев до него, она остановилась и протянула руку, облаченную в кружевную перчатку.
– Пойдемте, – раздался тихий, но властный голос. Владимиру показалось, он где-то слышал этот голос. Сквозь сетку тончайшей вуалетки мелькнули знакомые черты: темные распахнутые глаза, тонкий нос, каштановые локоны.